мне сказало? – обращается Виктория к Чарли.
– Я слышала, что ты это заслужила, – отвечает Чарли. – Оставь меня в покое, Виктория. Я хочу посидеть здесь с Ферн.
Виктория судорожно вздыхает, потом возвращается к своей компании. Они склоняются друг к другу, яростно перешептываются, уходя подальше от моей «вони».
– Они вернутся и покусают нас, – замечаю я.
– Может быть, – откликается Чарли.
И весь остаток дня не говорит больше ничего.
Но то, что Чарли за меня заступилась, что-то разжигает. Я благодарна ей, но это также заставляет меня по-другому подумать о Самсоне и Олли. Я всегда истолковывала их попытки смягчить мою потерю Иммрала как жалость. Но возможно, это была совсем не жалость? Чарли заступилась за меня из-за дружбы, от понимания, что так будет правильно. Могли ли Самсон и Олли руководствоваться такими же соображениями? Мог бы Олли стать таким же прекрасным внутренне, как и внешне?
Я понимаю, что должна фундаментальным образом пересмотреть свой взгляд на себя. Однажды я уже это сделала, избавилась от состояния жертвы, стала более открытой. Потеря Иммрала грозила превратить меня… нет, не снова в жертву, но в некое вечно обиженное существо, лишенное всяческих надежд. Я ведь уже привыкла быть лидером, так или иначе. Спасительница, Избранная. Моя обида на Мидраута – это личное: он убил мою мать. Он много раз пытался убить меня и брата. В моем уме наши судьбы переплетались с тех самых пор, как я открыла в себе Иммрал. Но я больше не знаю, кто я такая, раз уж я выпала из центра всей истории.
Когда наступает вечер, я спускаюсь ненадолго вниз, лишь для того, чтобы убедиться, что Олли вернулся после очередного протеста «Кричи громче». С ним Киеран, и я на мгновение задумываюсь, не пришел ли он для того, чтобы помешать нашей с братом ссоре.
– Как дела, прекрасно? – бодро произносит Киеран, входя в гостиную.
Меня всегда изумляет то, как он осваивается в чужом пространстве, – он здесь кажется больше на месте, чем я.
В ответ я пожимаю плечами, желая, чтобы Олли посмотрел на меня. Киеран окидывает нас взглядом:
– О, близнецы в ссоре? Я думал, Олс немножко поутих.
– Не веди себя так, словно уж очень хорошо меня знаешь.
Олли улыбается, но на его лице заметно некое напряжение, которого Киеран не замечает.
– Но я ведь прав, не так ли?
– Я вчера вечером сглупила, – говорю я Киерану. Мне легче общаться с ним, чем с Олли. – И сейчас у меня в голове полная неразбериха.
– Из-за Мидраута? Или Клемми и вашего папы?
– Вроде того. Ну, в любом случае я выплеснула все на тех, кого люблю.
Киеран фыркает, внезапно потеряв уверенность, а я пытаюсь понять, не зашла ли я слишком далеко, создав неловкость. Потом Олли говорит от двери:
– Я немножко о таком знаю. Выливаешь собственную мысленную дрянь на тех, кто не может от тебя ускользнуть. И я такое делал похуже, чем ты.
Я
