style="font-size:15px;"> «Уж я ей покажу!» – Крутилин погрозил пальцем зеркалу, к которому подошел, чтобы расчесать пышные бакенбарды.
Покойный Николай Первый растительность на лице считал признаком вольнодумства, потому категорически запретил дворянам и чиновникам ее носить. Сын его, реформатор Александр, сей запрет несколько ослабил, дозволив бакенбарды, которыми щеголял и сам.
Картина преступления великому сыщику была уже ясна. После спектакля Маланье поручили перевезти сундук с костюмами из Озерков на Артиллерийскую. Кого она наняла? Конечно же, полюбовника. Ехали медленно, в тоске, завтра – неизбежное расставанье навсегда. Дорофей осторожно спросил, много ли у барыни наличных? Маланья ответила, что куры не клюют. «Давай ее ограбим и убежим с тобой куда-нибудь далеко, где нас никто не знает. Купим трактир или постоялый двор, заживем как люди, ты мне мальчиков с девочками нарожаешь», – предложил Дорофей. Маланья колебалась, мол, поймают нас. Ломовик обнял ее, поцеловал страстно: «Не боись! Усе продумал. Две недели хозяйку твою искать никто не будет». Варфоломеева возразила: «А Захаржевская? А управляющий в имении?» Дорофей улыбнулся: «Телеграмму им дашь от ее имени, мол, поездка отменяется». Маланья в ответ: «Нет, Дорофейчик, нет! Подозрение на меня падет. Давай лучше так…»
И предложила свой план, который и претворили: выгрузив сундук, Дорофей спрятался в спальне. Когда туда вошла Красовская, вытащил из-за пазухи револьвер…
– Тпру! – скомандовал разогнавшимся мыслям Крутилин.
Револьвер 44-го калибра[10] в придуманную им картину ну никак не вписывался. Простолюдин Дорофей мог жертву удавить, пырнуть ножом, оглушить кастетом, кистенем приложить… Но вот выстрелить из «кольта» или «ремингтона», а именно они способны подобные дырки в теле проделать, нет, увольте. Штуки эти дорогие, не меньше пятнадцати рублей стоят. Потому российским злодеям пока не по карману. Ходят слухи, что в Штатах Североамериканских уже все разбойники такими обзавелись, но Крутилин глупым сплетням не верил: неужели заокеанские мазурики столь состоятельны?
А вдруг Дорофей офицера какого ограбил?
Предположение приободрило. Почему, собственно, нет? Но до конца не успокоило. Многолетний опыт гадко нашептывал: преступление – словно костюм от хорошего портного, должно подойти подозреваемому идеально. А ежели не налазит, ищи другого. Ухажера с сигарой. Сигары тоже недешевы, значит, и покупка револьвера ухажера не разорила бы.
Эх, неспроста кобыла подкову потеряла. Пакостное дело, пакостное. Красовская сделала все, чтобы сохранить ухажеру инкогнито. Где теперь его искать? Наверняка он из высших сфер. Если даже чудом каким разыщется, сыскарей на порог не пустит. «Как смеете подозревать?» Чтоб показания получить, придется обер-полицмейстера привлекать. А как эти показания проверить? В высших сферах у Крутилина осведомителей нет.
Ах, если бы не револьвер. А пусть
11 мм
