ловко перебираясь через куски кирпича, перебежала крыса. Из окна, прикрытого ломаными жалюзи, проникал приглушенный свет, и Ниил считал полосы на стене напротив: сначала сверху вниз, а потом снизу вверх. Сверху вниз получалось двенадцать, а снизу вверх почему-то одиннадцать.
Несмотря на то что Ниил застрял в этой дыре из-за светлоглазой девчонки из переулка, мысли о ней приносили ему облегчение. Плевать, что мозг снова не справляется и даже до двенадцати досчитать нормально не может. Девчонка! Светлоглазая девчонка – вот что хорошо. Ниил прикрывал веки и представлял ее фигурку. Скромное платьице по всем ционским канонам – длиной до колена, с воротничком, который застегивается крошечной пуговкой прямо над ключицами…
Перед глазами пульсировали алые круги.
…Нежный, но отважный взгляд. Да, именно так – отважный. Ведь так она хотела выглядеть, эта глупая девчонка. Бросалась на него с одним коммом в пустом переулке и совсем не думала головой.
В висках застучало острее.
…Хотя что с нее взять, с этого уютного ционского цветочка, взрощенного на сладких подкормках Сената.
Голову сдавило, и Ниил распахнул глаза. По виску и прямо в левое ухо побежала предательская слеза. Черт его побери, он рыдает от головной боли! Слабак… Да нет же, это просто рефлекс. Конечно, рефлекс. Но как же унизительно, когда тело выходит из-под контроля и ведет себя как хочет. Увидь его сейчас девчонка, рассмеялась бы. Ниил сжал зубы.
Стоило уже наконец признать, что операция Новых прошла плохо – ткани в его мозгу не приживались. Но возможность представилась, и Ниил сбежал. О том, что ему нужна была вторая процедура, без которой первая считалась незавершенной, и чем это могло обернуться, ему тогда хотелось думать меньше всего.
Хотел бы он вернуться от Новых в Цион, под нежное крылышко Сената, в теплый синий свет уличных терминалов, в тесные объятия комнаток, которые раздают парням его возраста. Но и в Цион дорога ему была заказана. Все, что он мог себе позволить, – это нечастые гостевые визиты. За едой, лекарствами, иногда одеждой. Хотя в иных гардеробных Золотого квартала еще можно было отыскать вещи, не рассыпавшиеся от времени.
Ниил привстал, зажмурился и, запрокинув голову, бросил в рот последнюю капсулу. Сглотнул три раза, борясь с комом в горле, и пожалел, что нечем запить. С собой у него ничего не было: он не планировал застревать тут на сутки.
Вообще-то запасы очищенной воды в помятых пластиковых бутылках были рассованы у него по всем руинам. Ниилу нравилось говорить про себя, что у него целых восемь штаб-квартир. В зависимости от перемещений патрулей Пустых перемещался по своим апартаментам и Ниил. Одна ночь – в уютном коттеджике на дамбе у самой окраины, другая – в роскошной, но слегка уже, конечно, потрепанной квартире в Золотом квартале, третья – в комнатушке над книжной лавкой, четвертая – на колокольне затопленного храма, пятая…
У светлоглазой девчонки был дом, и Ниил ей завидовал. Ей не
