дело. В Задвинье санитары долго не задерживаются. Кому охота за копейки смотреть на все это. Тут в обычной больнице иногда прилетает. А уж среди психов…
Набрасываем на халаты синюшные телогрейки с вышитыми на спине буквами «ПЦГБ», тянемся по лестнице в отделение.
– Не лети. – Виталик останавливается между пролетами, забирается на огромный, шириной почти в метр, подоконник, открывает рассохшуюся форточку.
– Покурим.
Я восхищаюсь его наглостью, его уверенностью в себе. Виталику сам главврач не брат. Он и его пошлет подальше, если вздумает цепляться. Неторопливо дымим помятыми «астринами». Табак плохо утрамбован, его шелуха попадает в рот, приходится отплевываться.
Наверху хлопает дверь в отделение. Слышится раздраженный женский голос:
– Виталик… твою! Вы куда делись? Машина ждет, а они тут курят.
– Счас. – Виталик невозмутимо, нарочито неторопливо делает последнюю затяжку, выбрасывает окурок в окно. Сползает на клетчатый пол.
«Псих» – щуплый мужичонка в каком-то непонятном и немного смешном ворохе одежды. Сидит на стуле, возле поста медсестры. Ноги вместе, глаза в линолеум, на коленях потертая сумка. Рядом сопровождающая из Задвинья – некрасивая костлявая медсестра. Смотрит на нас сердито.
– Где вы шляетесь? Мне тут до вечера сидеть?
Виталик расплывается в своей неизменной улыбке.
– А что? Тепло, светло, и вкусно кормят. Отчего не посидеть.
– Придурок, – фыркает медсестра, но уже не так зло.
– Я Виталик, – поправляет ее мой напарник. – Но для вас – можно и придурок.
Постовая Анечка, место которой заняли задвинские, хмыкает. Медсестра из «психички» тоже почти улыбается. Только пациент сидит неподвижно и смотрит в одну точку где-то у себя под ногами. Его почему-то жалко.
– Пойдем, Зайцев, – говорит ему медсестра. – Домой пора.
Зайцев с готовностью вскакивает. Семенит по коридору так быстро, что мы едва за ним поспеваем. Спускаемся во двор по серой бетонной лестнице, затертой тысячами ног. Мимо массивного сейфа, у которого я когда-то отходил после получения зарплаты. Мимо дежурных «покойницких» носилок. Во дворе промозглый ноябрьский ветер лупит нас в лица смесью дождевых брызг и мелкой цементной крошки. Зайцев испуганно прикрывается сумкой. Мы грузим его в темно-коричневую «буханку» с красными крестами на боках, садимся напротив на неудобные скамейки.
– Держитесь, хлопцы! – кричит нам водитель.
И с лязгом трогает с места.
Предупреждение своевременно. Раздолбанную машину бросает по выбоинам в асфальте. На перекрестках, перед светофорами, водитель старается тормозить аккуратно, но нас все равно бросает вперед. Зайцев валится на бок, чуть не теряет свою сумку, испуганно охает.
– Американские горки! – торжествующе орет Виталик.
Даже сейчас ему весело.
Зайцева
