о театре, об актерах, обо мне. Ты меня понял?
– Понял, Гаврила Емельяныч. Буду молчалив, как сфинкс на Стрелке.
– На какой Стрелке? – не сразу понял Филимонов.
– Ну, на Васильевском острове!.. Сфинкс!
– Ладно, ступай отсюда, Сфинкс!.. И думай о задании, какое я тебе определил.
– Из головы не выходит, Гаврила Емельяныч, – Николай плечом нажал на дверь и вывалился из кабинета.
Заметно потеплело, снег стал рыхлее и принялся прямо на глазах оседать, воронье ожило и заполнило пространство громкими криками.
Было почти темно, когда Сонька пришла в лачужку Михеля. Он услышал шаги, вышел навстречу. Воровка прошла мимо него, опустилась на нары, молча уставилась перед собой.
– Соня… Ты чего? – прошепелявил Блювштейн. – Чего такая?
Она не ответила, продолжала смотреть в одну точку.
– Что-нибудь с дочкой?
– С дочкой, – кивнула она.
– Начальник?.. Он что-то сделал с ней?
Она наконец повернулась к нему, глухо произнесла:
– Миха беременна.
– Что?!
– У нее будет ребенок.
– От поручика?
– Ну, не от тебя же.
– Я убью его!
Сонька придержала шагнувшего к выходу мужа, с кривой ухмылкой объяснила:
– Я бы сделала это раньше тебя. Но этим делу не поможешь.
– Он пакостник!.. Подстерегу и задушу!
– Я за советом пришла, а не за расправой. Присядь.
Михель сел рядом, помолчал какое-то время, потом спросил:
– Когда это случилось?
– Случилось!
– Он ее… насильничал?
– Нет, по согласию. По любви.
– А он?
– Говорит, тоже по любви.
– Нужно бежать. Погода на весну повернула.
– Куда бежать, если девка с брюхом? – хмыкнула воровка.
– Может, и хорошо, что с брюхом.
– Чего ж в этом хорошего?
– Если он к девке расположен, то обязан организовать побег.
– Как?
– Засунет нас на пароход, – глаза Михеля блестели. – Не слыхала, когда привезут следующих арестантов?
– Вроде через месяц.
– В самый раз. И живота еще видно не будет, и до родов успеем добраться до Одессы. Я поговорю с ним. Открою карты.
– И он тут же зачалит тебя за решетку.
– Не зачалит… Мы теперь в завязке! Поговорю, как мужик с мужиком.
Сонька с удивлением и даже уважением смотрела на него.
– А если он не пойдет на это? Миха родит здесь, а он, легкий и счастливый, отправится на материк.
– Вот тогда определенно я его убью, – жестко заявил Михель. – И материк его будет здесь, на Сахалине. Навечно!
Сумасшедший
