Тебе можно, а мы без денег сиди.
– Ах, боже мой! Да не могу же я играть в сапогах, которые есть просят.
– Пожалуйста, матушка, не разговаривай. Знаем. Своя рука – владыка у вас. А мне в субботу не на что было баранок купить к чаю, и я должна была у коридорного пятиалтынный занять. Нет, уж как хотите, а делайте так, как Алексей Павлыч предлагает.
– Неудобно будет. Ну что такое музыкально-литературно-балетный? – доказывал Котомцев. – Тогда лучше я вот как напишу: «музыкально-литературный вечер с балетными танцами», а затем качуча в красной строке. Согласны, господа?
– Согласны, согласны… – откликнулись со всех сторон.
Послышался стук в дверь. Вошел хозяин гостиницы купец Подковкин. Это был рыжебородый пожилой человек с красным лицом и лысиной, облаченный в серый пиджак нараспашку, из которого выпячивалось довольно объемистое чрево с покоящейся на нем часовой цепью. Помолившись в угол на икону, он поклонился и сказал актерам:
– Чай да сахар!
– Милости просим. Прошу покорно садиться, – отвечал Котомцев и спросил: – За деньгами, должно быть, пожаловали?
– Точно так-с, – кивнул Подковкин, присаживаясь на освобожденный для него Сусловым стул. – Кто за чем, а мы все за деньгами. Нельзя ли, господа актеры, хоть сколько-нибудь? Ведь уж одиннадцатый день живете… опять же еда и питье… По буфету забираете… а не видали мы от вас ни копейки.
– Погодите, любезнейший, дайте разыграться хорошенько, – проговорил Днепровский.
– Да неужто в три-то раза не могли разыграться? Ведь уж три раза играли. У меня цирковые актеры в прошлом году стояли, так те хоть и немцы, а каждую неделю платили исправно.
– Расходы ведь у нас были порядочные на обзаведение в театре – ну, вот сборы и ушли на них, – прибавил Котомцев.
– И у цирковых немцев были расходы. Одного зверья что приходилось кормить! Медведь был, осел, пять лошадей, обезьяны, однако, как счет подашь, они честь честью…
– Конечно, у нас лошадей и зверей нет, но вот за занавес надо было заплатить, за лес для скамеек… Лампы…
Подковкин переменил тон.
– Мели, мели больше! – сказал он, махнув рукой. – Заговаривай зубы-то! Будто я не знаю! Глоталову до сих пор за ситец не заплочено, что для занавеса брали; сын головы лес тайком от отца прожертвовал.
Котомцев сконфузился, но произнес:
– Другие расходы были. Вот наши дамы, например… Им нужно было костюмы себе справить. Нельзя кой в чем выходить на сцену!
– Так-с… – кивнул хозяин. – А у кого ж костюмы заказывали? Что-то не слышно.
– Из Петербурга приедут. Вот завтра ждем.
– Так-с… А вот, по-нашему, прежде, кажись, нужно было бы в гостинице отдать.
– Погоди, братец, погоди. Все до копейки получишь, – хлопнул хозяина по плечу Суслов.
– Знаем, да когда-то еще улита едет, да
