не только в столице, а еще далеко за её пределами. Аристократы любят свежие сплетни. История обрастет новыми подробностями, и жизнь девчонки рухнет, затащив на дно и всех нас.
За себя я особо не волновалась. Там, в горах, мало кто будет смотреть на мою запятнанную репутацию. Но оставалась Делайн, и она точно не была виновата в проступке своей мелочной и эгоистичной сестры.
– Вы серьёзно думаете, что я повешу себе на шею это? – холодно произнёс граф, и я невольно поёжилась.
– Лео, – вновь повторила Селина и покачала головой.
– Думаете, мне нужна в жены глупая, высокомерная, склочная и эгоистичная дурочка, у которой даже хоть какого-то приданого нет за душой?
Конечно, в какой-то мере Торнтон был совершенно прав, но все равно слышать это было обидно. Одно дело – знать, а другое – слышать, как тебе этим тычут в нос. И как бы плохо я ни относилась к Элодии, она была моей родственницей, и тётю я любила.
– Граф. – Кузина побелела.
До неё наконец-то стало доходить, что, несмотря на её желание, красивые глазки и скандал, выйти сухой из воды у неё не получится.
– И я прошу вас освободить мою спальню и никогда здесь больше не появляться.
– Но как же… ведь все будут говорить.
– Вы думаете, это должно меня волновать?
Элодия снова всхлипнула. На этот раз по-настоящему.
– Давайте не будем всё усложнять, – вмешалась Селина. – Я понимаю, ситуация непростая, но выход должен быть.
– А давайте вы будете искать его в другом месте? А вы, госпожа Белфор, – холодные голубые глаза остановились на мне, – займитесь воспитанием своей родственницы. Я понимаю, что у вашей тёти не хватит мозгов, чтобы перечить этой девице, которая совершенно никого не слушает. Но вы-то сможете это сделать?
– Аккуратнее, граф, – едва сдерживаясь, ответила ему. – Что бы ни произошло, вам стоит выбирать выражения. Как настоящему представителю высшей аристократии.
– Не стоит мне указывать, что делать, госпожа Белфор. Особенно вам. Знаете, у меня создалось весьма стойкое мнение, что в вашей семье нормы морали и этики совершенно не приветствуются. Или, живя в глуши, вы все уподобились крестьянам.
– Леонард! – изумленно выдохнула Селина.
А я…
Я просто преодолела разделяющее нас расстояние и влепила ему такую звонкую пощечину, что чуть рука не отнялась.
В спальне наступила тишина, даже Элодия перестала всхлипывать и дрожать.
Я пожалела о своём поступке еще до того, как опустила руку. Но менять что-либо было поздно, свершившегося не вернуть.
– Айола, – пролепетала тётушка.
Сзади изумлённо вздохнула Селина, но я даже не повернулась.
– Вчера я сказала вам, что никогда не смешиваю работу и личную жизнь. Я ошиблась. Я не буду выполнять ваш заказ. Мало того, я не желаю больше видеть и слышать ничего о вас, граф. Вы высокомерный человек. Ничтожный,
