более…
– Всё? – спросил я нестрого.
– Всё! – радостно отбил концовку урод.
– Кит! – позвал я своего труженика металлоремонта. – Он снова врет…
– А что я вру? – возбух Гобейко-Прусик. – Чего наврал-то?
Я тяжело вздохнул и стал медленно объяснять ему:
– Вы, Василий Данилыч, со мной неискренни. Это называется «дезинформация умолчанием». Вы надеетесь, коль мы вас прихватили здесь, отбиться от меня крошками, объедками, слухами… Рассчитываете, что я ваших мужиков, дружков или подельников не отловлю, а они вам за это не оторвут вашу многомудрую башку… Так вот – надеетесь зря…
– Почему?
– Потому что ведущий вас офицер Ларионов убит, и я допускаю, при вашем участии…
– Да что вы такое говорите? – завизжал Гобейко. – Я… я…
Кит мрачно посоветовал:
– Замолчи, осел! Ты молчи пока и слушай…
– Мне кажется, что вы встали на смертельный для агента путь двойного осведомительства: нам – про них, им – про нас. И подставили вчера Ларионова…
– Не подставлял я никого… – слабо возразил агент.
– Не будем сейчас обсуждать это… Если вы действительно больше ничего не знаете, Василий Данилович, то вы мне больше не нужны. От вас нет пользы, и я сегодня же закрою ваше агентурное дело. И вы переживете Ларионова на день, от силы – два…
– Почему? – разлепил трясущиеся губы Гобейко.
– Потому что я незамедлительно сплавлю информацию о вашей деятельности тем самым таинственным мужикам, которые слоняются от тычка до толчка…
– У тебя хоть завещание на все это добро заготовлено? – поинтересовался Кит, и усы его благодушно опустились. – Кому перепадет «для души», а кому «для бизнесу»?
– Не имеете права… по закону… – обессиленно помотал вздутой головой смрадный зародыш.
Кит засмеялся:
– Обрати внимание, командир Ордынцев, что эта сволота и сейчас боится своих больше, чем нас. – И обратился к Гобейке: – Чего ж ты вчера не помнил про права, обязанности? Чего ж ты только сейчас вспомнил про закон?
Гобейко затравленно прижмуривал свои жуткие глазные яблоки.
– А потому ты вчера был такой смелый, – объяснял ему Кит, лениво пошевеливая усищами, – что поверил, будто и нас можно бить влет, как хочешь! А тебя – нельзя! Только по закону! По писаному! Справедливому! Чтобы все права твои, падаль ты этакая, были соблюдены в строгости! Вот мы и соблюдем все в точности! По первому закону человеческому, красавец ты наш писаный и каканый!
– Это как это? – опасливо пискнул красавец. – Что-то я не слышал про такой закон…
– Сегодня и услышишь, и увидишь, и прочувствуешь, – пообещал Кит. – Закон-то простенький…
Гобейко умоляюще смотрел на меня – он все-таки надеялся, что Кит берет его на понт. А я кивнул, подтвердил:
– Око
