его.
– Зря вы так… Нельзя на всех реагировать с одинаковой силой, не хватит вас.
– Уже не хватает. На Майданова, например. На Таню, красавицу нашу… Да на многих…
– И что? Будете переживать?
– Сейчас нет, не буду. Выдохлась. Начну завтра с восьми утра, – улыбнулась она. – Спокойной ночи, Алеша.
– Разрешите?
В директорский кабинет входит учитель физики Сумароков – поджарый, высокий человек с палкой.
– У меня пустяковый вопрос. – Он прохромал только полрасстояния от двери до стола, остановился почему-то на середине и заговорил, избегая называть Назарова по имени-отчеству (может, не запомнил еще?). – Нельзя ли так устроить, чтобы приказы по школе оглашались не на уроке?
– Простите, не понял.
– Входит ваш секретарь, формально извиняется и отнимает ни много ни мало, а пять минут… Удобно ли это учителю – такая мысль не волнует ее.
Дверь распахнулась.
– Как вы можете, Олег Григорьевич? – вперед выступила пухленькая блондинка Алина. – Это я что, развлекаюсь? От нечего делать, да?
– Не знаю, милая, но так нельзя. Перед ребятами рождалась планетарная модель атома Резерфорда… и вдруг – пожалуйста! – является совсем другая модель…
– А уж это нехорошо, ей-богу! – Алина просто вне себя от сумароковского тона.
– Почему же? Модель сама по себе недурна, но не взамен резерфордовской, киса! А как по-вашему? – спросил физик Назарова.
– Минутку, Алина, это что – приказ о дежурстве в раздевалке?
– Ну да. И в буфете.
– Вот там и повесить. А если зачитывать – только на линейке с этого дня. Урок – неприкосновенное дело. Поняли?
– Я понятливая. – Алина поиграла многозначительной оскорбленной улыбкой.
– Это все, Олег Григорьич?
– Да, благодарю. – Он удалился, сухой и прямой, как раз в тот момент, когда звонок прекратил перемену.
– Уж для него-то я никак не «киса»! – Алина сузила глаза. – Во внучки ему гожусь…
– Ну-ну-ну… – произнес в рассеянности Назаров, собираясь на урок.
– Так будет каждый приходить и ставить свои условия. Знаете, что это, Кирилл Алексеич? Это ваш характер испытывается!
– Знаю! – бросил он, уходя. И уже в дверях: – Если позвонят из милиции насчет того беглеца из пятого «А», поднимитесь сказать, ладно?
– Как? Среди урока? Вы ж сами только что…
– А сейчас я говорю: если найдется ребенок, поднимитесь сказать. Среди урока! Истина конкретна, слыхали?
Кабинет военного дела и автомобилизма. Стенды, макеты, карты военной топографии. Ящик с песком. Присутствует только мужская часть десятого «Б».
Назаров трогал указкой нарисованный дорожный знак, глядя на Алешу Смородина. Тот стоял, от него требовалось этот знак истолковать.
– Ну?
– Запрещен разворот? –
