онями по лицу и зажмурился.
«Молод! Я снова молод!» – испуг от увиденного мгновенно сменился радостью. Дело в том, что в свои сорок пять лет я здорово износил организм. Ранние занятия тяжелым спортом сделали меня уже к двадцати годам очень слабым человеком. Как бы ни смешно это звучало. Сорванная спина, вытянутые мышцы, грыжи, испорченные суставы, все это в юношеском возрасте, и как итог – полный запрет на какую-либо физическую нагрузку. Если, конечно, хочу жить. Нет, никто мне не запрещал ходить и даже бегать, поднимать что-то тяжелее бокала с чаем, просто после любой нагрузки я долго лечился. Много раз за свою дурацкую жизнь я пытался начинать восстанавливать здоровье и столько же раз прекращал. Начинаешь бегать, через пять минут сводит ноги, появляется тяжесть, а наутро ты не можешь встать с кровати. Берешь гантели, результат тот же, в поясницу как будто лом воткнули, и он не дает тебе двигаться. Именно из-за болезней в свое время меня не взяли в армию, косить не собирался, но просто завернули по медицине. Для меня это было серьезно, ведь вся моя семья – военные. Хорошо еще в детстве и юности я много занимался с родным дядькой стрельбой, а с батей рукопашкой. Хорошо владел ножом и пистолетом. С огнестрелом повезло, дядька родной еще служил, пока я был юношей, часть рядом, на окраине города, таскал меня с собой, да я и не против был, кто бы отказался пострелять, будучи пацаном. Тяжелое не давали, пробовал только карабин старый, малокалиберный, но вот пистолет Макарова освоил на все сто.
Вот поэтому радость от осознания того, что я вновь молодой, пусть даже и ребенок, просто рвалась из меня наружу. Хотелось закричать и побежать, но то, что увидел после, когда чуть улеглись страсти, заставило набраться терпения. Дело в том, что я никак не мог понять, где нахожусь. Темный потолок, явно деревянный, смущал более всего. Мы ведь в двадцать первом веке привыкли жить с белыми потолками. Есть, конечно, индивиды, что наводят себе черноту на потолок, но сам я таким не являлся. Посмотрев по сторонам, понял, что ничего не понял. Рядом, возле моей кровати, к изголовью придвинута еще одна кровать, по внешнему виду догадываюсь – железная. Помню, у бабушки на даче такая стояла, годов пятидесятых, не новее. На кровати горкой высятся подушки, красиво составленные и покрытые тонким белым тюлем. Лепота прям. И запахи… Таких запахов в моей жизни не было, на краю сознания что-то маячило, но никак не мог взять в толк, что именно. Все какое-то родное, домашнее, теплое. Только вот где это все, включая меня?
Лежал я, после того как осознал себя ребенком, недолго. Внезапно, я как раз интенсивно размышлял над ситуацией, появилась женщина. Довольно приятной наружности, надо заметить. Высокая, худая, лицо правильной формы, глаза чуть прищурены, нос маленький и слегка вздернут, красивый нос. На голове у женщины был белый платок, прикрывающий светлые, очень светлые волосы. Одежда на ней была какая-то странная, не то платье, не то сарафан, не важно, главное, такое никто не носит, а следовательно, откуда его откопала женщина?
– Захарка, чего разлегся, отцу помощь нужна! – женщина вдобавок обладала красивым, мелодичным голосом, но старалась говорить жестко, словно приказывала, выходило у нее это плохо. Женщине было на вид лет сорок, наверное, поэтому и выглядела привлекательно. Есть у женщин этого возраста какая-то изюминка, не раз замечал. Такие женщины спокойны, знают цену и себе, и жизни вообще. Они степенны, рассудительны, если умны, конечно.
Я вывалился из размышлений, только это не принесло результата, ибо что делать, я не знал.
«Какому отцу помогать, кто эта женщина, да кто я сам-то такой?»
– Да вставай же ты, лежебока! – чуть усмехнувшись, женщина подняла полотенце, зажатое в левой руке. Блин, она ведь мне влепит сейчас, хоть и не со зла, не было в этой женщине злости, лишь забота звучала в красивом голосе, а в глазах хитринка и любовь.
– Встаю, – ответил я и не узнал свой голос. Детский, можно сказать, еще писклявый голосок. Господи боже, да сколько же мне лет-то? Руки, голос, отсутствие силы, боюсь даже представить, что ЕЩЕ ждет меня сегодня.
Как оказалось, спал я в ночной рубахе, длинной, ниже колен, серого цвета, застиранной, но еще крепкой. Поискав глазами то, во что можно переодеться, растерялся. Все вокруг незнакомое, непривычное. Ясно, что нет никакой ванны или унитаза, но надо бы глаза протереть, может, ясность какая наступит. Хорошо, что в детстве много времени проводил у бабушки в деревне, частные дома все похожи друг на друга убранством, как бы при этом ни выглядели снаружи. Предки устраивали быт рационально, а значит, все должно быть рядом и легкодоступно. И точно, отыскав глазами умывальник, вот же древность-то, быстро помыл глаза и прошелся сырыми руками по голове, вроде как стало легче.
– Одежку в сенях смотри, я вечером постирала, должна высохнуть была. Поторопись, грохочет уже рядом совсем, того и гляди нагрянут!
«КТО?» – мысль пронеслась в голове, а тело действовало. Огляделся еще раз и, быстро проскользнув мимо женщины в сени, разыскал портки, на вид примерно моего размера, но с удивительно широкими штанинами, рубаху синюю, с косым воротом и кепарь. Обувки
