шо, им в их ботинках хоть плитка, хоть брусчатка – всё удобно, а о нас кто подумает??
Какое-то не совсем доброе утро у меня получалось, но, оно у меня и не должно было быть добрым по определению, сегодня мой первый день в каком-то там супер-пупер секретном отделе по какой-то там безопасности. Откуда он только взялся этот секретный спец отдел?? Сидела бы я себе и дальше дома, преспокойненько гадала бы желающим на картах и не неслась бы сейчас с одного края на другой через весь город на такси по пробкам.
Сидела я себе дома, гадала, никому зла не причиняла, и вдруг на тебе – жена одного высокопоставленного из этого самого спец чего-то там на приём пришла, да восхитилась моими способностями. Лучше бы она при мне восхитилась, чем потом дома при своём муже. А тот упёртым атеистом оказался, до драки у них чуть не дошло, а я виновата. Ладно бы речь о деньгах пошла, я бы с удовольствием их вернула, тем более что я с людей не деру три шкуры, сколько положат в конвертик, столько и возьму потом. А тут же нет, не деньги ему надо забрать, а доказать что нет на свете никаких супер способностей!
Я тоже хороша, повелась на эту защиту своей чести и достоинства, ну что мне стоило сказать что я просто всё придумала и никаких способностей! Но, во-первых, стало обидно, что меня посчитали шарлатанкой, во-вторых – не хотелось расстраивать эту женщину, она же так верила в меня, и вот теперь я стою у входа в это непонятное здание, сжимая в дрожащей руке временный пропуск, принесённый мне вчера вечером домой этим рассерженным мужем, с обещанием прикрыть мою лавочку, если я не докажу ему существование своих способностей, раз не захотела признавать их отсутствие.
Представляю, что меня там внутри ждёт. Хотя я, не будь овечкой на заклание, тоже подготовилась – стрижку себе сделала – пикси с выбритым боком, амулетов всяких-разных нацепила и на шею и на руки, выражение лица сделала соответствующее – в общем, видок тот ещё. Соседку, с которой в лифте встретилась, теперь надо от заикания отливать, но зато я точно знаю – цель достигнута!
Сделав три глубоких вдоха, я открыла дверь и подошла к проходной. Сунув в окошечко паспорт и пропуск, я повернулась выбритой стороной к камере и лучезарно улыбнулась. Эх, жаль, паспорт подкачал, там фотография до моего преображения, то есть до того как на меня упала глыба льда, и, собственно, до того как я и стала гадалкой.
Правда, гадалкой я стала не сразу, вначале я лежала месяц в травматологии, где мне, кстати, и побрили одну часть головы, что придало мне некий своеобразный шарм и, когда я стала гадалкой, я решила что такая причёска мне подходит больше, чем обычный хвостик, с которым я, учительница начальных классов, ходила до тех пор. Ну вылитая серая мышь.
Но не сейчас, не сейчас! Сейчас я себе одни только тени такие забабахала, что повстречав себя в тёмном коридоре, не то что заикаться, вообще забыла бы как говорить. Такая себе учительница.
***
Я, сколько себя помню, всегда с утра на работу передвигалась мелкими перебежками. Была у меня такая острая нелюбовь вставать по утрам пораньше, поэтому я тянула до последнего, лениво вылёживаясь в кровати, и потом носилась всю дорогу до самой работы, на которую, кстати, ни разу не опоздала, несмотря на пробки и плохо работавший транспорт.
Возможно, я валялась в кровати до последнего не из-за того что я такая соня и лентяйка, а из-за того что мне каждый день, пять раз в неделю, нужно было бежать на работу, на которой меня поджидали опять недружелюбно настроенный практически весь коллектив и презрительно поджатые губы завуча. А всё из-за того, что я отказалась подписывать плохую характеристику троечнику Свиридову, ребёнку из маргинальной семьи, подравшемуся со звездой школы – отличником Васильевым, у которого была богатая мама, и который стал насмехаться над мамой Свиридова, за что и был побит в меру сил третьеклассника.
Вот и тем утром я неслась как оглашенная, разоспавшись до самого последнего момента, за которым уже могло грозить опоздание, и по сторонам, а уж тем более на небо, не смотрела вообще. И зря. Хотя, может и не зря, не могу пока решить. В общем, пробегая мимо соседнего дома, я получила удар куском льда, отколовшимся от крыши и упавшим мне на голову. Хорошо ещё, что только зацепившим меня по касательной, что было не так больно и опасно для жизни, как могло бы быть, о чём я уже узнала позже, со слов лечащего врача, когда вышла из комы, пролежав в ней четырнадцать дней.
Открыв глаза я увидела свою подругу Оксану, которая с заплаканными глазами смотрела на меня и гладила меня по руке. Рядом с ней сидела моя практикантка Анечка. Обе, как оказалось, ходили ко мне все четырнадцать дней и ждали новостей в коридоре, и вот, наконец, я вчера пришла в себя. Меня перевели в обычную палату и сегодня уже разрешили навестить меня подругам.
– Вот апельсинчики, вот манго – выкладывая из пакетов нанесённое добро, радостно перечисляла Оксана – а вот и куриный бульончик с гренками в термосе, как ты любишь!
Всё это Оксана говорила с такой любовью, что я почувствовала
