полк георгиевских кавалеров.
– Нельзя, ваше превосходительство. Я готов направить туда Шевченка, Ромашку, Туранова. Один вахмистр, два рядовых. Но Бережнова не могу.
– Хорошо, подбери кого хочешь, но двух-трех из нашей дивизии надо отправить. Прощай! Но смотри у меня, – погрозил генерал, – ещё срыв – и под суд. Мало осталось старых командиров. Лысеем, можно сказать. Прощай!
13
Побратимы, будто и не было войны, пришли на плантацию. Журавушка не копал раньше дорогих корней, но, когда увидел женьшень, сказал:
– А ведь такую траву я видел много раз. Даже видел такие же посадки по Полынихе.
Всё похоже, сомнений нет. Те же пятипалые листья, наверху тонкого стебля венчик красных ягод.
– Как у тебя душа? Не проснулась ещё жадность?
– Ты снова за свое, Арсё? Я тебе дал слово, чего же еще пытаешь! Могу и обидеться. Да и для того чтобы быть богатым, Арсё, надо быть неленивым. А я ленив. Богатому надо думать много, работать много, а я не хочу. Мне хватит и того, что я сыт и одет, могу всегда уйти на охоту. А буду богатый, то не до охоты. Прощай, воля! Но я отсюда бы взял несколько корней, чтобы чуть помочь солдаткам нашим. Ить многие бедуют, я те дам!
– Возьмём. Обязательно возьмём. А если ещё найдём твою плантацию, то и те выкопаем, всё отдадим твоим солдаткам. Добреть ты стал. Это хорошо. Ты был на хуторе Силова? Нет? И не ходи. Там не живут люди, а маются, потому как дед Силов каждого чуть ли не палкой гоняет. Не пойму, чего он хочет? Ведь всех денег с собой в могилу не заберёшь.
– Это так, – говорил Журавушка, поглаживая красные ягоды женьшеня, – но я слышал другое, что Силов радеет не ради живота своего, а ради Расеи. Мол, не хочет умирать в бесславии и безвестности, как наш Степан Бережнов. Хочет стать бессмертным. А его нет, нет того бессмертия. Баба Катя тоже это говорит. Но когда я спросил ее, а есть ли бог, она ответила, мол, не видела. А если и есть, то тому богу нет дела до людей. Война – это не божий промысел, а промысел злых людей. Будь бог, то не допустил бы войны.
– Не права баба Катя, хоть я и люблю ее. Разве этот корень не бессмертен? Человек умер – стал этой травой, этим корнем.
– Слышал уже, пустое всё это. Я одно понял, что все народы хоть как-то хотят себя обессмертить. Ты души переселяешь в травы и деревья, наши – в потусторонний мир. Всем страшно, что ты превратишься в ничто. – Журавушка сгреб горсть земли, высыпал на грядку. – Вот в это, в горсть земли. Этим станем ты, я, наши побратимы. Страшно, но к этому надо привыкать. И жить так, чтобы душу свою оставить в душах людей, как это сделал Тинфур-Ламаза, а не искать для своей души место в раю, аду аль в диких травах. В людях надо себя искать. Может быть, правильно делает тот же Силов, что радеет для Расеи, если только это идет от души, а не от жадности.
Арсё удивленно смотрел на побратима, так же удивленно молчал. Вздохнул и сказал:
– Ох ты! Ты стал таким же великим, каким был Тинфур-Ламаза, а я тебе не верил. Прости, побратим, буду всегда и везде верить.
– Спаси Христос на добром слове. Не пришибёшь, ежли что… Наше бессмертие
