тавали нешуточным строем, и она не рискнула вернуться домой.
Снегопад в Нью-Йорке осенью был катастрофой. Это вам не Москва, где подобное случается каждый год и не по одному разу.
Октябрьский океан был нынче суров, даже свиреп. Трое суток он сотрясал своим тяжелым штормом город. Срывал щиты, качал столбы, разбивал фонари. Заливал все дождем, швырял ветром. Порывы урагана бросали людей по проулкам, отключали свет в целых районах. Улицы города были пусты. Лишь отчаянные смельчаки рисковали выходить в эпицентр стихии. У этого монстра было женское имя: такое давали самым коварным из всех климатических див.
А на четвертый день вдруг все затихло. Температура внезапно упала до немыслимых в этих широтах величин. Все вокруг замерзло, превратив город в гигантский каток. Гололед в октябрьском Нью-Йорке был бедствием, почти апокалипсисом. Весь наземный транспорт стоял. Улицы краснели от стыда за зависшие светофоры.
А к вечеру вдруг случилось нечто совершенно невозможное: в субтропиках повалил снег.
Марина смотрела в окно и не верила своим глазам. Удивительное дело, сколько она жила в Америке, подобного не помнила. Это было… красиво.
Разве это не повод для звонка сестре?
– Марин? Что за беда вдруг тебя принудила мне позвонить внеурочно? – обычное время их общения было поздним вечером в Нью-Йорке.
Лиза отправляла мужа на работу, дочку в школу, и можно было поболтать спокойно о своих секретах. А у Марины и вовсе некому было все слышать. Даже в офисе можно было смело болтать обо всем, но по-русски.
– Сестрен, у нас снег! Представляешь, так и валит хлопьями, будто в декабрьской Москве.
– Ты точно в Нью-Йорке? Тебя Георг не успел утащить прямо в Арктику?
Упоминание о покровителе и любовнике вдруг испортило Марине настроение. Даже снег уже не казался волшебным. Что ж такое…
– Нет, ты же знаешь, мы только недавно вернулись из Африки. Он сам настоял на моем участии в фотосессии ню. И своем там присутствии.
– У-у-у… Как это мило. Неужто твой заяц внезапно вдруг член отрастил тебе на радость? И как оно? Где счастье, где море улыбок, радостный смех – я что-то не услышала? Ау, еще раз, что там было с Африкой этой?
– Ничего. Он смотрел. Я сидела, стояла, лежала. Чуть не сдохла: под задницей мокрые камни, на макушку солнце.
Она вдруг отчетливо вспомнила этот позор. Как она ни старалась – ни искры желания не увидела в его взгляде, ни тени. Кажется, даже фотограф хотел ее больше.
– И все? Н-да… зато безопасно.
– Все. Вообще, дал одеться, потом отвез на самолет и уехал. А, в нос еще поцеловал, я прям взвыла.
– Мариш! Найди уже себе того, кто способен на что-то не по расписанию. А сейчас ты загоняешь себя в тупиковый тупик, беспросветный. Это трудно, человечек ты творческий, но просто себе больше не ври. А то вляпалась ты с этим своими Георгом – ни секса, ни денег, ни ласки. Выходи из игры. Ай!
В трубке раздался веселый шум чьей-то возни. И потом низкий мужской голос произнес:
– Марго, ты извини уж. Но я жену забираю. Я детей зачем няне отдал на весь вечер, не знаете, дамы? Чтобы Лизе моей никакие расписания не нужны были. Бай-бай, детка.
И они отключились. Марина вздохнула. Легче не стало. А теперь и идти ей было некуда. На яхту она не попадет, просто не доплывет. Даже пытаться было глупо. Апокалипсис накрыл весь город, люди блуждали по улицам, как потерянные тени. Им было холодно и страшно, будто огромное белое чудовище вдруг решило покончить с Нью-Йорком и всеми его жителями.
Всем вокруг было страшно, но только не ей! Она ощущала себя почти снежной королевой – видели бы эти американцы Москву после рождественских снегопадов!
Марине страшно не было, было весело. Снова вдруг вспыхнул азарт внутри, снова захотелось приключений.
И она пошла, оставляя черные следы на белом полотне этой ночи, пошла навстречу этому могучему белому чудовищу, так всех пугавшему, пошла в колючие объятия крупных хлопьев снега. Не как рыцарь с мечом наперевес, а как настоящий сообщник, как любовница к ожидавшему ее мужчине. С предчувствием чуда, непременно сегодня обещанного. Звезды снежинок, зажигавшиеся под лучами фонарей, не могли ей солгать, мы же знаем?
1. Снег в октябре
Темно и мокро – крупные снежинки лижут нос, словно собаки. Сказочно красиво – хлопья снега на фоне черной ночи подсвечены огнями неоновых реклам. Марина-художник, широко раскрыв глаза, упивалась этой ночью, словно хмельным вином. Она даже не вспомнила, что на ней всего лишь пиджак и туфли на каблуках. Ее в этом мире уже не было.
Реальность напомнила о себе неожиданно: потянувшись губами за особенно огромной снежинкой, Марина
