ьках. Это кончилось вполне предсказуемо: шпильки завязли в грязи и отломились. Самое обидное, что шпильки уже даже не модны.
Урны от мусора не спасают, они в основном валяются на тротуаре – земля их, что ли, сильнее притягивает, чем остальные предметы? На Ксюхином пути в школу на две стоячие урны приходится пять лежачих, с разбросанным мусором. С неба сыплется нечто среднее между снегом, дождём и манной кашей – тоже какой-то мусор, только небесный. Серые унылые коробки пяти- и девятиэтажных домов ограничивают квадраты таких же серых и унылых дворов. Фу. И ещё раз фу.
Это место не твоё, это время не твоё…
– Осторожно перепрыгивай. Это очень глубокая лужа, я её с детства знаю. Она втягивается в разлом между тектоническими плитами до самой Америки, – сказала Ксюха. – Только протекая мимо ядра нашей планеты, она немного испаряется.
В ответ неуверенно хихикнули.
– Вот она!
Между двумя пятиэтажками по улице Громова показалось что-то зелёное. Трава? Точно трава. Потом стал виден край небольшого домика, скрытого ветками деревьев – ещё без листьев. Перегородки-сёдзи[1] из планочек, затянутые квадратиками бумаги, были раздвинуты, чтобы тёплое весеннее солнце лилось в комнаты и золотило свежие чистенькие татами. Над этим домиком солнце было, а дождя и снега не было. За домиком виднелись другие, похожие, – это окраина города, а дальше, на невидимой отсюда скале, будто бы висел в воздухе зáмок – изящный, причудливых линий, он парил над городом и совсем не был похож на тяжёлые каменные нашлёпки на холмах – средневековые замки Европы. Ещё дальше простирались поля и уже совсем невнятно, тенями – горы. Или облака.
Сбоку от домика с клетчатыми перегородками-стенками чуть отстранённо стояло дерево – изысканно-кривое, как на японских гравюрах. Махровый тёмно-розовый цвет плотно обтягивал ветки пушистым футляром. Футляр был не сплошной – некоторые цветы висели отдельно и вроде даже сами по себе, вопреки земному притяжению. Запах перелетал улицу Громова и таял между домами номер 136 и 138.
– Это сáкура?[2]
– Балда, это ýмэ, – поправила Ксюха. – То есть японская слива. Сакура будет позже.
Глава первая
Гости летят, весна пришла
(воскресенье, первый день каникул)
Когда мама сказала, что на весенние каникулы к ним приедет троюродная сестра и её надо будет развлекать, то Ксюха вовсе не пришла в восторг. У неё были совсем другие планы на каникулы.
– Твоя сестра, ты и развлекай, – буркнула она.
– Моя сестра осталась у себя в Петербурге, – возразила мама. – Приедет именно твоя сестра, её дочка, – посмотреть на нашу Японию. Я работаю, бабушка тоже, а тебе всё равно делать нечего.
Взрослые почему-то всегда считают, что детям на каникулах нечего делать.
– Не кривись, это твоя единственная кровная родственница, – сказала мама, правильно расценив Ксюхину гримасу. – И надо быть благодарной. Мы у них в Питере две недели гостили перед тем, как ты в первый класс пошла. Все музеи обошли.
Вот-вот! Ксюха не забыла этой пытки. Они с утра до вечера ходили по бесконечным залам и комнатам, где нельзя было ни бегать, ни кричать, ни даже порисовать немножко. С ними вместе ходила и эта самая троюродная сестра, она почему-то называлась по-старинному – кузина. Ксюха её тут же переназвала Кузькой, на что кузина обижалась и ревела. Но маме не ябедничала, так что Ксюха её наполовину простила. Полностью простить Кузьку Ксюха не могла. Во-первых, кузина была старше на год и выше на голову, что Ксюху очень раздражало. А во‐вторых, на Кузьке были потрясающие зелёные бархатные штаны, усыпанные рубинами и алмазами! Ксюха-то по причине тёплой погоды была в жёлтых шортиках и чувствовала себя несчастной замарашкой на фоне столичной принцессы. Нет, такое не прощают. Ксюха до сих пор не знала, откуда Кузька взяла бархатные штаны с алмазами (ну, наверное, со стразами, но тогда-то она была уверена, что это алмазы). В сущности, штаны с алмазами так Ксюху потрясли, что весь остальной Петербург она вообще не запомнила.
И вот теперь эта расфуфыренная Кузька в своих алмазах в три слоя прибывает к ним и портит Ксюхе долгожданные весенние каникулы! Но мама права, выкрутиться невозможно. Если кто приезжает в гости, его надо принять так, чтобы он думал, что о нём тут всю жизнь мечтали, – это был семейный закон, уходящий во времена первобытно-общинного строя.
– Я понимаю, что тебе иногда захочется побыть одной, – примирительно сказала мама. – Я постараюсь часть мероприятий взять на себя. Оперный театр, картинная галерея, что там ещё полагается? Тем более тогда, шесть лет назад, вы как-то не очень поладили.
Ого! Мама это заметила! Определённо мама умнее, чем Ксюха привыкла думать.
Если вы забыли японский язык и не все слова вам понятны, загляните в конец книги, в словарик; там не только приведено значение слов, но и рассказано кое-что интересное про Японию.
Мы стараемся ставить ударения в словах, возможно, незнакомых читателю, хотя на самом деле в японском языке ударение довольно условно, а в некоторых словах – по два или даже три ударения, тут уж мы, конечно, ничего не ставим, чтобы не запутать всех.
