бегающим вдоль линии поля во время футбольного матча, нежели сидящим развалясь за столом в кабинете. Волосы у него на голове были чисто выбриты, что можно было посчитать за неудачную попытку скрыть намечавшуюся лысину, а комплекция была такой, что казалось, будто похожая на тыкву голова растет прямо из плеч. Закатанные рукава застиранной белой рубашки плотно облегали мускулистые руки, на которых не было даже признаков жира, и, как дань времени, на мясистых пальцах его правой руки было вытатуировано слово «Миранда». Даже когда он улыбался, что случалось крайне редко, вид его казался хмурым, а сжатые челюсти выглядели частью маски. Впрочем, сейчас он не улыбался.
Его лицо выражало то болезненное раздражение, какое появляется обычно в тех случаях, когда на вашем новом ковре остаются следы от грязной собаки, но даже оно было, пожалуй, слишком мягким выражением тех чувств, которые охватили его при виде тонкой фигуры в черном, появившейся в кабинете.
– Вы уже здесь? Я как раз получил сведения о ваших молодцах, и если они верны, генерал…
– Капитан, – мягко поправил собеседника Шутт, но Гетц продолжал, не обращая внимания на его слова.
– Вы перевели в колонию почти две сотни солдат на все время, пока будут перестраиваться их казармы, и территория, арендуемая Легионом…
– Верно.
– И вот теперь, в эту самую минуту, они собираются разгуливать в своей форме здесь, на моих улицах, словно искатели приключений.
– Я бы не стал представлять дело таким образом…
– Ну а я, черт возьми, буду! – зарычал Гетц, подаваясь со своего места вперед. – Эти ваши оловянные солдатики будут словно красная тряпка для любого уличного разгильдяя, которому захочется сравнить себя с настоящим армейским воякой.
Шутт на некоторое время оставил без внимания ярлык «армейский».
– Я и правда не стал бы этого делать, шеф Гетц. Ведь мои легионеры бывали в городе и раньше. Не понимаю, чем отличается сегодняшняя ситуация…
– Вся разница в том, что тогда здесь не было одновременно двух сотен солдат! – загрохотал полицейский. – Раньше они были в меньшинстве и держались в стороне от скандалов и стычек с местными! Сейчас вы изменили это соотношение, так что они могут пойти куда угодно и делать что захотят, а вы не сможете держать пари на собственный зад, что они не ввяжутся в какие-нибудь неприятности.
– Понятно. – Шутт натянуто улыбнулся. – Полагаю, я переоценил способность полиции поддерживать порядок на улицах. Стало быть, информация, которую я получил, оставила скрытым тот факт, что колония превратилась в готовый к вспышке очаг преступности.
На лице шефа полиции сгустились багровые штормовые тучи, один вид которых не раз заставлял многих его подчиненных отправляться в кабинку, запирающуюся изнутри, чтобы переменить штаны.
– Минуточку, черт побери! – наконец-то взорвался он. – У нас самый
