диван и низенький стол-этажерка на колесиках, на который удобно ставить чашку и класть ноги, сидя с ноутом на коленках, а на полке под столешницей хранить немногочисленные учебники и тетради.
Дома было холодно, и вот уже три недели никто не убирал. Я мыла за собой чашку, тарелку и закидывала в машинку свое белье, но, кроме этого, ничего не делала. Кощей даже не стирал, и его грязные вещи копились в корзине, но еще больше было разбросано по квартире.
Мы находились в положении затянувшегося противостояния – кто первый не выдержит и сделает уборку. Но разговаривать разговаривали и иногда вместе ужинали.
– Представляешь, у нас в школе труп нашли. – Я вошла к нему в комнату.
Кощей, как обычно, сидел в кресле перед включенным телевизором. На коленях у него стояла кастрюля с гречкой, и он ел прямо из нее большой ложкой. Рядом на стуле остывала чашка с чаем. Пар из нее тонкой струйкой тянулся вверх.
Услышав про труп, дед удивленно приподнял густые седые брови и замер.
– Как так? Прямо в школе?
– Рядом. Возле соседнего дома. – Я опустилась на его кровать.
По телевизору показывали, как полицейские ловят карманника в метро.
– Ты кашу-то хоть погрел?
– Мне и так нормально. – Он отставил кастрюльку. – Ну и чего труп?
– Это наша бывшая физручка Надя. Прикинь, она там почти полгода пролежала.
– Где там?
– В колодце канализационном. Сантехник полез и нашел ее.
– И чего?
– Откуда мне знать? Полицейские нас близко не пустили.
Кощей одобрительно покивал и, снова взявшись за кастрюльку, стал задумчиво есть.
– Похоже, ты не особо расстроена.
– Скорее озадачена.
– Лучше бы была напугана.
– Почему это?
– Может, мозгами бы своими куриными думала, когда по ночам шляешься.
Кощей действительно был очень худым, костлявым и высоким и, сколько бы ни ел, никогда не поправлялся. У него был длинный прямой нос с горбинкой на переносице и яркие васильковые глаза. Мне досталась только горбинка.
– Не начинай, пожалуйста.
– Тебе кашу оставить?
– Нет. Мы с ребятами в кафе поели.
– На какие это интересно шиши?
– Вместо завтраков.
– Больше никуда сегодня не собираешься?
– Успокойся, дома буду.
– Тогда иди и дверь за собой закрой. Полсерии из-за тебя пропустил.
Я устроилась на диване, закинув ноги на спинку. Воспоминания о Наде и обо всем, что с ней связано, неотступно преследовали меня. Надя мне не нравилась по многим причинам, но не признавать, что она красивая, я не могла. Просто красота ее была слишком броской и, пожалуй, агрессивной.
Даже не из-за идеальной спортивной фигуры, которую она подчеркивала всеми допустимыми
