так, что разъединить их было уже невозможно. В том, что это сделали Бэзил и Фил, я не сомневалась, поэтому на следующий же день они нашли свои куртки, намертво примотанные скотчем друг к другу. Парни орали как ненормальные, Бэзил грозился побить меня. Мама Фила пришла в школу и наехала на завуча. Влетело охраннику Марату и дежурному классу. Меня прессовала классная, но доказать они ничего не могли. Однако после того случая между мной и пацанами наметилось заметное потепление, и уже через пару месяцев мы вместе отправились на другой конец Москвы, чтобы устроить такой же прикол со сменкой отцовской приемной дочке. Потом случались безбилетные рейды по кинотеатрам, голодные налеты на «Ашан», где можно было бесплатно поесть горячие булочки или пончики и не спалиться, потому что за свежей выпечкой не так тщательно следили, как за чипсами или шоколадом. Исследование огромного подвала Дворца творчества и полночи под сценой в Измайловском парке.
За Измайловский парк нас всех чуть не убили. Но мы и сами дико перепугались. Вышло так, что во время прогулки мы повздорили с местными дворниками-киргизами, и они стали за нами гоняться. Их было много, и, пока мы бежали к метро, отовсюду появлялись все новые и новые люди, как в компьютерной игре с зомбаками. Уже стемнело, и стало страшно. Пришлось спрятаться. Думали, отсидимся немного, дворники уйдут, и мы спокойно выйдем, но они, как назло, собрались прямо на площадке перед сценой и уходить не собирались. Мы смотрели на них через щели в досках и строили жуткие версии того, что они с нами сделают, если найдут. Бэзил написал забомбившей его звонками и эсэмэсками маме, что мы прячемся, но объяснить толком, где находимся, не мог. Около двух часов нас искали по всему парку с полицией и доставили домой в соответствующем сопровождении.
Всю оставшуюся ночь Яга орала, что завтра же сдаст меня в интернат, а я, обливаясь горючими слезами, умоляла ее этого не делать. Угроза интерната была самой страшной. Если бы мне пригрозили тюрьмой, это и то напугало бы меньше. С тех самых пор, как я переехала к ним, тень интерната постоянно маячила у меня за спиной. Яга рассказывала, что детей там бьют, кормят отбросами из собачьих мисок, приковывают цепями к батарее и травят психотропными лекарствами. Что в интернате тебя могут продать, и повезет еще, если в секс-рабство, потому что часто берут и на органы. И хотя, немного повзрослев, я понимала, что бόльшая часть из этого неправда, избавиться от ужаса попасть туда не могла. И это было единственное, чего я по-настоящему боялась.
В седьмом классе наши безумные похождения с парнями внезапно прекратились. Мы резко отдалились друг от друга: у них появились от меня секреты, а я подружилась с Лизой. Лиза была не такой, как я. Она всегда была девочкой-девочкой. Носила юбки, сережки и колечки, пыталась краситься и вкусно пахла. Сойдясь с ней, я неожиданно обнаружила огромный пробел в своей жизни, который принялась спешно наверстывать. Модные шмотки, соцсети, фотки, парни и отношения – это все Лиза. Денег у нее, как и у меня, никогда ни на что не было, но зато было страстное желание их иметь. Мы часами могли валяться у нее дома на полу, просматривая трендовые луки и фантазируя, как все это в один прекрасный день появится у нас. Но вместо этого
