Отец, когда у меня не получается точно запомнить что-нибудь из Пророков, говорит, что отправит меня к ним…
И в итоге, когда мы пришли к воротам неприступного забора кумранской Общины, мне было очень страшно. Высокий и глухой забор создавал впечатление какого-то невероятного, иного мира, где все не так, казалось что там, за этой стеной, даже время меняет свой ход. Страшно… Только приглушенная речь выдавала присутствие там живых людей.
– А-а… Это Йозэф! – сказал кто-то в приоткрывшуюся створку ворот, – Чего тэбе нужно? Здес тэбя нэ ждут!
– Здравия тебе, Барух12, я привел сюда дитя Мириям для послушания в веру Его… – ответил отец без колебаний.
Ворота приоткрылись, и он шагнул внутрь, махнув мне рукой, призывая следовать за ним. В воротах я увидел высокого, худого человека в сером плаще, с толстым посохом за спиной.
– А ты, добрый чэловек с отроком, тоже к нам? – обратился худой привратник к нашим сопровождающим.
Что ему ответили, и произошел ли у них разговор я не слышал, так-как отец, крепко взяв меня за руку, решительно пошагал по открывшейся перед нами дороге. Солнце нещадно палило, а раскаленный песок обжигал ступни даже через подошву сандалий. Главной моей мыслью сейчас было попасть в прохладную тень и напиться воды. Несмотря на жажду и усталость, я с интересом рассматривал внутренний мир этой загадочной кумранской Общины. Мы шли через сад, в котором трудились люди. Одни рыхлили землю вокруг деревьев, другие привозили на ослах воду в огромных чанах и аккуратно выливали ее в канавки, расходившиеся от дороги к каждому дереву. Скоро, сад закончился, и мы пошли через огород. Под заботливо растянутой на низких столбиках материей, зеленели грядки с овощами. Солнце было уже высоко, и на грядках никто не работал. Мы приблизились к длинным домам, откуда нам навстречу неспешно вышли несколько седобородых людей в одинаковых белых накидках.
– Я привел к вам обещанного сына Мириям, из-за которого мне пришлось покинуть Общину! – громко и ясно сказал им отец, прикрывая рукой глаза от солнца, – И у меня есть, что рассказать о нем.
К нам подошел один из людей, и, приняв мои пожитки у отца, протянул мне руку.
– Иди, мой мальчик, – подбодрил меня папа, слегка подталкивая в спину, – Ничего не бойся, здесь тебе все рады…
Я обернулся к нему. Глаза его были полны радости, но борода предательски дрожала.
– Эмил!.. – отец опустился на колени и порывисто обнял меня, – Иди, сынок…
Подошедший человек взял меня за руку и увлек к длинному дому, в тени которого сидели несколько пожилых женщин.
– Вот, сестры, – обратился он к ним, – Нам ниспослан еще один из ангелов Его, отведите его к другим и смотрите, что бы он ни в чем не был унижен!
Одна из старух взяла мою сумку и поманила за собой.
– Пошли, воробушек, пошли, маленький… – шепеляво проговорила она, пропуская меня в спасительную тень.
После яркого и жаркого солнца, внутри казалось темно и прохладно. В
Благословенный (ивр.)
