на выход», но, наткнувшись на знакомое лицо Гаттака, осекся на полуслове и внимания дежурного привлекать не стал. Гаттак благодарно кивнул первогодку и зашагал к себе в комнату. Сбросив с себя верхнюю одежду, первым же делом припал на колени перед тумбочкой со стоящей на ней иконой Бора.
Что сейчас творилось в душе Гаттака? Ответить на этот вопрос он и сам не мог. Он точно испытывал страх, но не тот, который испытывают люди перед опасностью или неминуемой гибелью. Нет, этот страх был сродни бессилию перед неизбежным. Гаттак чувствовал, что ничем хорошим внимание самого Бора к его персоне закончиться не может. Раз его выбрали, стало быть, на то была причина. Как-либо повлиять на уже свершившийся факт парень не мог, как не мог и предугадать грядущее. И это пугало.
Гаттак взглянул на икону: Бор выглядел, как простой смертный. Старик в древнем космическом облачении. Архаичный скафандр, в руках громоздкий шлем. Кожа на лице дряблая, испещренная глубокими мимическими морщинами. Глубокая складка у переносицы выдавала в человеке на иконе привычку часто и глубоко задумываться. Икона была написана с реальной прижизненной фотографии Бора.
Гаттак вспомнил отрывок из текста священного писания почти дословно. Говорят, что сам Бор подарил это писание людям.
«…Тогда, много лет назад, Он явился миру в человеческом обличии, но люди не смогли принять Его. В силу своей греховности, своей алчности и жадности до власти они не смогли разглядеть в простом смертном геологе божественную искру. Они не смогли увидеть в Его глазах любовь ко всему человечеству. Не смогли принять Его постулатов о нерушимости созданного Им мира. Не увидели прелести в разделении народов. Они, словно завороженные, опутанные демоническими сетями рвались к объединению всех земных ресурсов, к миру между расами и классами людей. Они пытались создать единое общество, которое населяла бы единая раса с единым именем – человек. Этот новый человек должен был вместить в себя признаки всех доминирующих на тот момент рас: монголоидов, негроидов, европеоидов. И мир действительно катился к смешению людей. Стирались границы стран, смешивались культуры и обычаи разных народов. Самым распространенным цветом кожи стал смуглый, самым распространенным разрезом глаз – монголоидный, самым частым цветом волос – черный. Бор видел, как вымирают культуры целых народов, растворяясь в хаосе мультикультурности планеты. Бор понимал, что приведение человека к общему знаменателю приведет к потере человеком собственного «Я». Мир перестанет быть уникальным и интересным в своем разнообразии. Вместо этого – унылая унификация всего, что только можно унифицировать».
Гаттак благоговейно смотрел на портрет Бора и ему казалось, будто сам он сейчас читает ему текст священного писания:
«Во главе всего стояла кучка предателей человечества. Демоны единства, демоны глобализма, демоны мультикультурного мира. Великий Бор понимал, что человечество катится к закату. Век, два, может, полтысячи лет
