все уже позабыли, что съезд и конференция не всегда были равнозначны: к примеру, Г.Е. Зиновьев в первом же абзаце тезисов «Задачи партии в связи с решениями всесоюзной партконференции. Партия без Ильича» (1925) указал: «Конференция = равнялась съезду»[182].
Лишь в первой половине 1930‐х гг. Пленум ЦК признавался представителями первого эшелона сталинской партаппаратной верхушки «самой большой, самой ответственной трибуной», т. е. таким же партийным форумом, каким в РСДРП изначально являлся партийный съезд, а потом стала и партийная конференция – если на западный манер: некоторым аналогом буржуазного парламента.
Протоколы заседаний высших органов и их «узких» коллегий «единой» РСДРП не полны, что затрудняло оперативную деятельность высшего партийного руководства и накладывает отпечаток на современные исторические исследования. Еще на III съезде РСДРП 1905 г. В.И. Ленин заявил: член ЦК Л.Б. Красин «как будто что-то вспоминает об утверждении Казанского и Кубанского комитетов, но так как архив утерян, то не может установить этого, а потому фактического значения его воспоминание не имеет»[183]. Подобных «источниковых лакун» за дореволюционный период более чем достаточно, что требует привлечения дополнительных источников.
Протоколы заседаний ЦК РСДРП(б) – РКП(б) и его Бюро (помимо публикаций – РГАСПИ, ф. 17, оп. 2) содержат информацию об основных направлениях деятельности высшего большевистского руководства, в ряде случаев – о взаимоотношениях вождей партии. К сожалению, в большинстве протоколов не зафиксирован даже состав участников заседаний.
Наши знания о работе высшего органа партии становятся абсолютно предметными после появления стенографических отчетов цековских Пленумов (1924). Именно этим объясняется тот факт, что в массовом историческом сознании внутрипартийная борьба в 1920‐е гг. до сих пор противопоставляется безоблачному «единству» руководящего ядра РКП(б) – организатора побед Красной армии над внутренними врагами и интервентами в годы Гражданской войны. В 1920‐е гг. на пленарных заседаниях большевистского Центрального комитета его члены постоянно обращались к событиям ленинского этапа партийной истории, поэтому стенограммы заседаний 1924 и последующего годов – ценный источник по истории внутрипартийной жизни более раннего периода.
Протоколы заседаний ЦК РСДРП(б); ЦК РКП(б) – ВКП(б), его Политбюро, Оргбюро, Секретариата[184], Центральной контрольной комиссии и отчасти Центральной ревизионной комиссии и приложения к ним[185], а также материалы «особой папки» Политбюро как документы высшей формы секретности представляют собой массивный корпус источников, содержащий информацию о персональном составе высшего большевистского руководства и многогранной деятельности этого руководства.
Из дошедших до нас стенограмм заседаний высших органов РКП(б) – ВКП(б) и их узких коллегий основным источником по изучению истории большевистской верхушки являются, естественно, стенограммы заседаний ЦК и его Политбюро, поскольку
РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 2. Д. 49. Л. 25.
Третий съезд РСДРП. Апрель – май 1905 года. Протоколы. М., 1959. С. 93.
В определенные периоды истории партии Оргбюро и Секретариат – синонимы.
К сожалению, часть материалов к протоколам заседаний Политбюро все еще недоступна исследователям.
