… Сидеть в машине, сидеть и думать… О чем? Впереди машины, сбоку машины, дождь хлещет, кондиционер нужно бы выключить, из-за него голова еще сильнее болит, а нет, нельзя – сразу окна запотеют… В этот момент понимаешь, что день просто ужасный. Свежего воздуха в салоне нет, Нью-Йорк стоит в пробках.
Энзо Пессери возвращался с работы. На светофоре остановился, как только загорелся зеленый, начал поворачивать налево – и немного заехал на вторую параллельную полосу, по которой тоже поворачивала другая машина. Он не помешал ей: вовремя вывернул руль, но все равно машина просигналила в ответ.
– Я тебе гудок твой в жопу засуну, – выругался Энзо. У него было плохое настроение, и головная боль этому лишь способствовала. Сейчас его все раздражало. Хотя Энзо не был агрессивным по характеру, никогда не лез на рожон первым и считал, что любой конфликт можно решить мирным путем.
Машина по параллельной полосе нагнала его, оттуда на него посмотрел водитель, возможно тоже выругался. Затем, обогнав его, сделал опасный маневр и перестроился ему в ряд. Окно в машине открылось и оттуда показалась рука со средним пальцем.
Энзо испытал обиду. За что с ним так? Довольно типичный конфликт на дороге, но его это задело. Он захотел ответить на выпад и начал обгонять по другой полосе, чтобы настичь обидчика и поступить с ним также. Из-за пробки, из-за невозможности разъехаться этот банальный конфликт на дороге разгорался. Энзо почувствовал себя агрессивным, этаким анонимным героем на «форде», недоступным для окружающих. Он ответил оппоненту таким же опасным маневром и резким торможением. Они продолжали ехать в медленном потоке машин, то обгоняя, то отставая друг от друга. К счастью, гнев Энзо быстро прошел, и он спокойно продолжал свой путь. Он прекрасно понимал, что его действиям нет разумных объяснений.
А вот водитель другой машины, кажется, кипел от ярости и не собирался отставать. Энзо переехал мост в сторону Джерси-Сити, добрался до Джорнал-сквер и свернул с основной дороги. Он оказался на Скилман-авеню, где с одной стороны стояли белые двухэтажные домишки, а с другой, за забором в сетку, – пятиэтажное здание производственной базы.
Черная машина резко увеличила скорость и обогнала его синий «форд». Энзо вынужден был остановиться, так как объехать ее не было возможности. Не обращая внимания на дождь, он опустил окно и начал кричать, чтобы дали ему проехать.
Из черной машины выскочили двое и кинулись на него. Он даже не успел закрыть окно. Один из них сначала ударил его в лицо, а потом, будто часто это делал, мастерски открыл дверь изнутри и потащил его наружу. Энзо помнил только, что не успел встать на ноги. Боль он ощущал в боку, затем последовал сильный удар в голову… Дальше была темнота.
Энзо очнулся в больнице с травмами головы, переломами ключицы и ребер. Уже две недели он находился в реанимации. Возле кровати сидел отец.
– Папа, где Габриэлла?
– Очнулся! Я так рад… – дрожащим голосом произнес отец и сжал руку сына. – Она только что уехала домой с твоей дочкой. Все хорошо, ты поправляешься.
Глаза отца наполнились слезами, но ни одна не пролилась. Он смотрел на сына и улыбался сквозь слезы, видя, что тот реагирует на его слова. Энзо больше ничего не сказал. За окном был вечер. Оставшуюся часть дня он пытался вспомнить, что с ним произошло.
Его отец, Амато Пессери, уже много лет работал в этой больнице хирургом и заведующим отделением. Энзо чувствовал себя здесь в безопасности и был уверен, что ему помогут.
На следующий день к нему пришли следователи. Энзо рассказал все, что смог вспомнить: в какое время это произошло, какая была машина, частично описал внешность одного напавшего. Второго, который выскочил с пассажирского сиденья, он не успел разглядеть. Помнил только обрывки ругательств и странный акцент, в котором было много звука «р». Было составлено заявление и начато расследование.
Вскоре налетчиков удалось вычислить. По видеокамерам на автостраде отследили машину, а затем и ее владельца. Был назначен суд по делу о нападении.
Прошло не так уж много времени со дня дорожной разборки до суда. И вот отец потерпевшего, Амато Пессери, ожидал правосудия.
Здание уголовного суда Нью-Йорка было мрачным и величественным, с чистыми, но темными коридорами. Один его вид ничего хорошего не предвещал, но вместе с тем вселял какую-то необъяснимую уверенность, что если ты прав, то тебе ничего не грозит.
В зале царила суета. Здесь было несколько полицейских, судья, секретарь, пара еще каких-то женщин и трибуна, к которой по очереди подходили подсудимые со своими адвокатами.
Подошла очередь рассматривать уголовное дело о нападении на Энзо Пессери. Пострадавшего не было: он все еще находился в больнице. Семья тоже не пришла на заседание, доверив все его отцу, Амато Пессери.
Судья Кокс Мартин был человеком с неприятными чертами лица, по которым можно было прочитать
