она. Не такая. Смотрю как дурак на ярмарке.
– Не расскажешь – точно не отстану.
Я улыбнулся, а она нахмурилась.
– Я умерла в семнадцать, – холодно и твёрдо отмерила птаха. Напугать решила! Ха. Я рот открыл, но она так зыркнула: – Лэя забрала мою душу в услужение.
– За что? – Человечью душу да в услужение? Не бывало такого и быть не должно. Я удивился, как удивился бы любой ребёнок. Что за глупости? – Разве можно забирать чужие души?
– Нераскаянные можно, – она опустила голову, прячась за косами. – Я русалкой быть должна. Я с обрыва спрыгнула, мальчик. Сама из жизни ушла. Сама на дно речное.
– Утопленница?
Я слышал о таких. Бабкины сказки. Мёртвые девки под водой не плавают.
– Это грех, маленький княжич. Твои добрые боги меня не простят, а Лэя простила. Дала новое тело, ворожбе научила. Я, мальчик, колдуньей родилась, люди таких не любит, не любят тех, кто отличается. Не смогла среди девок деревенских жить, не пошла замуж за косого, не выдержала, не сдюжила, отдалась воде речной. А теперь вот во дворце живу волшебным, с буранами дружбу веду. Я птица, мальчик, я дух. Я расту вместе с луной, я умираю и снова становлюсь юной. Моя кровь – серебро. Моё дыхание – ворожба. Вне дворца мне долго не протянуть.
– Это не спасение, птаха. Это плен.
– Ты говоришь как человек. Не спорь. Ты человек и есть, всего лишь. Это мой шанс. Коли справлюсь, стану лесной хранительницей. Буду ветра заклинать, буду птиц водить, над озерами летать. А не сдюжу – умру.
– Навсегда?
Глупый вопрос. Теперь она меня совсем за дурака считать будет.
– До следующего рождения, – просто ответила птаха.
—Ну а звать тебя как?
Она хохотнула и отвернулась к стене.
– Имя моё звонкое, имя моё тихое. Не тебе о нём спрашивать, княжич. Не тебе горевать. Слушай, да слушай внимательно, коли хочешь из леса выбраться.
Я закивал, показывая, что весь я внимание, весь, птаха, слушаю и слышу тебя. Но что-то недоброе было в её взгляде, что-то колдовское, как шипы боярышника колкое, как зимний сумрак стылое.
– Выпустит вас Лэя. Перед самым рассветом ворота откроются. Увидишь море, как красиво бы ни было, как ни манило тихой лазурью, волнами лёгкими – к морю не ходи. Увидишь пустошь: ковыль белые стелиться, цветы весенние маки да чабрец – не иди по пустошь. Услышишь реку хрустальную резвую – упрись, что есть мочи, и носа из замка кажи. Только в лес вам дорога. Откуда вышли туда воротитесь. В самую темень без страха ступай. Я рядом буду, птицей обернусь. Я провожу тебя, княжич.
– Благодарю, птаха. Сгинули бы без тебя. Сгинули.
– Госпоже не нужна ваша смерть. Как госпожа повелит, так будет.
– Ты спасла нас, ты, птаха.
– Глупый ты, князь.
– Глупый-не глупый – какой есть. Пойдём со мной.
– Не могу. Нельзя мне от крепости далеко уходить, иначе вся ворожба Лэина выйдет и стану я мёртвой такой, какой, по твоим словам, быть и должна. – Я хотел было сказать
