ответила:
– Знаю такие места, да вам не скажу! – Её ненависти не было предела, из-под маски буквально вырывались языки пламени.
– Спасибо! Спасибо Вам! Вы очень добры, – запричитала я, – дай Бог вам хорошего мужа и детей!
Наступил глубокий ноябрьский вечер. Снежинки под порывами ветра неслись, закручиваясь в снежные вихри. Как смерчи, они поднимались к небесам, и казалось, что уже февраль громко воет в трубах. На мосту у храма Христа Спасителя не было ни души. Метель крутила зигзаги так неистово, что мы останавливались, чтобы спрятать лицо от снега. «Какашка» Фишера загадочно и одиноко заполняла набережную. В душе гнездилось современное искусство и особенно портрет академика Н.Ф. Гамалеи работы П.Д. Корина.
Тем более что только труд этого великого человека и его последователей спасал сейчас, в настоящее время, всех нас от пандемии века. Сидя на пуфике перед его пожилым и, я бы даже сказала, сердитым и задумчивым лицом, я не могла себе вообразить, о чём думал этот великий человек, когда его писал Корин. Перед моим взором проплывали последние годы трудных, трагических дней, унесших жизни многих, в том числе и моего отца, и моё дыхание кислородом двадцать три дня в 1-ой инфекционной, шестидневная реанимация моего сына… Видимо, вместо Демона и «Сирени» Врубеля мне суждено было попасть именно сюда и увидеть плотно сжатый рот великого учёного, дело которого сейчас спасает жизни людей почти на всей Земле.
Дама с собачкой
Не так давно в нашем дворе на улице академика Вавилова среди стандартных четырнадцатиэтажек советской эпохи появилась новая жиличка, которую, как мне казалось, я встречала раньше, но не припомню где. Человек всегда заметнее, если у его ног прыгает или плетётся какой-нибудь пёс, а хозяйка вынуждена в любую погоду его выгуливать по известной надобности и для моциона, конечно.
Дама оказалась общительной, примерно семидесяти с сильным плюсом лет, с алыми, небрежно, дрогнувшей рукой накрашенными губками, изящно выведенными на вдохе и задержке дыхания бровями и обведёнными чёрным цветом юркими маленькими карими глазками. Мы сразу стали здороваться и иногда перебрасываться незначительными фразами.
– Вы молодец, – хвалила она меня, когда я выходила пройтись с палками для скандинавской ходьбы, – всегда нужно быть с накрашенными губами и прочим тоже. Это вдохновляет!
– Тяв-тяв, – вторила ей псинка, маленькая, кудлатая, с такими же, как у хозяйки, глазками.
Дама беседовала с отдыхающими на лавочке у подъезда пенсионерами и не только, шутила с собаководами, активно и регулярно удобряющими наш крошечный перелесок, назидательно сообщала что-то важное узбеку, что подметал асфальт около дома, а также имела огромный круг желающих послушать её речитативный фонтан в обществе «Московское долголетие».
Картина И.Э. Грабаря – Дама с собачкой
Однажды
