только возобновить процедуру, что в компетенции окружного фольксраата, и провести сам плебисцит. Но формулировка… Видите ли, господин барон, поскольку формулировку двухсотлетней давности не изменяли, то в результате получилось, что мы… В самом деле слегка поспешили. Видите ли, это довольно сложный вопрос, тут надо рассматривать разные стороны, к тому же…
– Конкретнее!
Он вздрогнул и, странно кося в сторону, полушепотом завершил:
– Получилось так, что мы отменили в стране все законы. Вплоть до того времени, когда наша страна еще была свободна.
Отменили. Законы. Дикая, блин, Европа!
– Ну отмените решение референдума, чего тянуть?
Старик вдруг гордо выпрямился и процедил через губу:
– Мы живем в свободной, демократической стране! Решение фольксраата невозможно отменить! – Но тут же обмяк. – К тому же теперь по закону правом принимать подобные решения обладают только бароны. Видите ли, в тексте обсуждаемого изменения было написано «Возвращение к законам, принятым во времена независимости», однако как-то забылось, что наша страна последний раз была полностью независима в одна тысяча сто седьмом году. Но поймите, нам очень хотелось наконец вернуть свое имя!
– Проведите еще один референдум!
– Если бы… – Он печально на меня посмотрел, подвигал бумаги и еще раз вздохнул. – Вот как раз этот закон все еще работает. Он, видите ли, записан в древнейшем рукописном своде законов страны. Право голоса теперь принадлежит только баронам! И лишить их этого права, передав его всем гражданам, может только герцог!
– А утвердить наследника герцога могут только бароны.
– Именно так. И произойти это, в соответствии с традицией, должно в последний день лета. То есть через два месяца.
– А до тех пор…
– Судебная, законодательная и исполнительная власть принадлежит вам, господин барон, и вашим… э-э… коллегам. Каждому в пределах своих земель.
– И ты заманил меня сюда, чтобы я работал судьей и мэром?
– Мэра вы можете назначить… – Быстро подняв на меня глаза, фон Шнитце поежился. – Но да. Я виноват, так как не раскрыл все подробности. Это моя вина, господин барон, только умоляю меня понять… Баронство Гравштайн – это одиннадцать тысяч человек, им нужна справедливая, а главное – законная власть! Конечно, кроме писаных законов, есть обычаи, здравый смысл наконец, жизнь продолжается. Через два месяца выбранный и коронованный герцог, в соответствии с заключенным с ним договором, подпишет свой первый указ, и все прежние законы снова обретут силу.
– А до тех пор?
Старик снова уставился куда-то в угол:
– До тех пор, я надеюсь, вы исполните свой долг перед подданными.
Молча встав, я подошел к сумке и вытащил из нее подаренную книгу. На обложке бородатый мужчина
