сгоревшей избы, ставшей погребальным кострищем, расходились молча. Впечатленные увиденным и услышанным, шли готовиться к поминальной тризне.
И только Кривая Леда, известная в городище сплетница и говорунья, воспользовавшись сходом людей, в который раз звучно живописала то, как она нашла усопших в доме.
– Ой, а я-то, я-то… зашла да как погляжу… Ой-ей-ей! Чур, меня храни! Чур! А они все как есть неживые лежат… Ой, что тут со мной сделалось! Ой! – долетали до Чеслава отрывки ее рассказа.
Болеслава, опасаясь за рассудок Кудряша, постаралась поскорее увести его от сгоревшей избы. Чеслава же задержали мужи, расспрашивая о подробностях похода и о новостях из дальнего городища его родичей по материнской линии. Рассказывая, Чеслав вдруг почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Словно кто жег его глазами. Посмотрев в ту сторону, откуда взгляд учуял, юноша успел заметить, как отвела свои очи Зоряна.
Зоряна… Хотя в их городище было немало видных девок, Зоряна среди всех была самой заметной. Она была дочерью главы другого рода, живущего в городище, – Зимобора. Многие парни в округе пытались добиться ее внимания и расположения, а она сохла по нему, и Чеслав знал это. Юноша чувствовал некоторую вину перед девушкой, потому как было время, когда он дарил Зоряну своим вниманием и, наверное, подал надежду на то, что однажды она станет его суженой. Хотя обещаний таких на словах и не давал. Возможно, так бы и случилось, не обнаружь он случайно в лесу городище Буревоя и не заприметь там дочь его Неждану. И не было теперь в его сердце места для другой.
– А-а, вернулся, злодеюшка! – неожиданно визгливо прозвучало совсем рядом с Чеславом.
Юноша еще не успел повернуть голову в сторону, откуда раздался окрик, а уже знал, кто почтил его своим вниманием. Так и было: одной рукой опираясь на клюку, а второй подбоченясь, около него стояла Кривая Леда. Ее зрячий глаз так и впился в парня, словно репей. Второе око еще в молодости ей в жестокой драке повредила соперница, с которой неугомонная Леда, известная своим скверным характером и любовью к чужим тайнам, что-то не поделила. Вот с тех самых пор и прозвали ее Кривой Ледой.
– Вернулся, – ответил старухе Чеслав, зная наперед, что теперь от нее быстро отделаться будет трудно.
У старой Леды на него был зуб, и, судя по всему, орудие это всегда было готово настигнуть молодого охотника.
Дело в том, что в силу своего неимоверного любопытства Кривая Леда стала невольной свидетельницей гибели отца Чеслава. И хотя самого убийцу она не видела, он, злодей, считая иначе, хотел укоротить бабке век, дабы не выдала его. Чеслав же, когда стал искать убийцу отца и брата, придумал использовать старуху для поимки злодея. Придумка сработала как нельзя лучше, и убийца был найден. Старуха при этом осталась цела и невредима, вот только страху натерпелась немало.
После того как Чеслав в такой способ спас старухе жизнь, защитив ее от убийцы, в Кривой Леде стали бороться два чувства: не слишком большая, но
