вечеру, опоенный успокоительным снадобьем, крепко заснул глубоким сном.
Чеслав долго думал, говорить ли о чужаках другу, и решил, что не стоит, так как тот обязательно захочет отправиться с ним, а помощник из Кудряша сейчас никудышный. Только помехой будет. И он постарался убраться из городища затемно, пока Болеслава и Кудряш еще спали.
Постепенно дождь стих, и над лесом засветило солнце, весело заиграв на листьях и траве – в каплях небесной воды. Такая перемена прибавила резвости Ветру, да и всадник постарался отогнать от себя тяжкие думы:
«А может, то и не чужаки вовсе? Ведь сами-то они смогли уйти из городища. И пошесть их не уморила! Но отчего тогда сгинуло семейство Кудряша? Эхма, вот доберусь к Молчану – и все станет ясно, как вот сейчас, здесь, в лесной чаще, благодаря батюшке Даждьбогу Великому».
На подходе к хутору он был, когда уже Даждьбог Солнце ясное стал клониться к закату. Вот-вот, еще немного, и из-за деревьев должно показаться затерянное среди леса жилище. А кто-то из отпрысков Молчана обязательно выбежит обозреть: что за лесной бродяга наведался к отселенцам?
Еще когда были живы отец и старший брат, они все вместе часто, охотясь поблизости, наведывались на хутор к Молчану. Оттого и знал Чеслав эти места хорошо. И семью Молчана, конечно же, знал. Никакая другая женщина в округе не могла так приготовить зайца, как хозяйка этого хутора.
Однако что-то в этот раз никто не спешит навстречу прибывшему. Неужто замешкались? Обычно привыкшие жить настороже среди лесной дикости хуторяне еще издали различали, что к ним кто-то жалует, и выдвигались посмотреть на путника. А сейчас, хоть и ехал Чеслав не таясь, и Ветер топал и фыркал так, что вся округа слышала, никто не выбежал приветствовать их, даже младшие непоседы из семейства Молчана. С чего бы это? Аль прозевали его приближение? И что за знакомый терпкий дух доносит время от времени легкий ветерок? Или это только кажется?
Чеслав поднялся на пригорок, с которого хутор был уже как на ладони, и не поверил глазам своим: на том месте, где, как он помнил, стояла хатка крови Молчана, зияла черная пустота. Он не сразу сообразил, почему вокруг так черно. И только приблизившись, сперва осторожно, а затем припустив на Ветре сильнее, понял: это оттого, что на месте жилища теперь было пожарище.
Чеслав спрыгнул с коня, потому как тот заартачился, отказываясь двигаться далее, и неспешно подошел к границе, за которой черным пологом лежала обожженная земля, выгоревшая трава и головешки от бревенчатых стен. Ступить за черту, за которой попировал огонь, он не решился.
Его поразила повторяемость происходящего: еще позавчера он вот так же стоял перед другим пожарищем, в их селении, и то была не просто погоревшая изба, то было погребальное кострище. А здесь? Неужели и здесь кто-то решил сделать из людского пристанища кострище? Но кто? И для кого? И отчего? Или дом сгорел от людской неосторожности: за очагом не усмотрели? А может, Перун Великий, прогневавшись
