вслед.
Их появление в беседке вспугнуло нескольких кур, наслаждавшихся купанием в пыли; громко кудахтая и хлопая крыльями, куры тут же бросились врассыпную. Мистер Талливер сел на скамью, с недоверчивым видом постукал рукояткой хлыста по земле, будто ожидая, что под ней вдруг окажется яма, и ворчливо начал:
– Что это, я вижу – у вас опять пшеница на Корнер-Клоус, и хоть бы горсть удобрений в земле. Ничего у вас и в этом году не выйдет.
Мистер Мосс, до женитьбы на мисс Талливер считавшийся первым щеголем Бассета, сейчас был покрыт щетиной недельной давности и имел уныло-безнадежный вид заезженной клячи. Он ответил терпеливым и вместе раздраженным тоном:
– Что ж поделаешь? Нам, бедным фермерам, приходится изворачиваться как можем. Пусть, у кого есть шальные деньги, зарывают в землю половину того, что хотят от нее взять.
– Уж не знаю, у кого шальные деньги, как не у тех, кто берет взаймы и не платит процентов, – проворчал мистер Талливер, стремясь затеять ссору: это было бы самым простым и легким предлогом потребовать назад свои триста фунтов.
– Знаю, я запоздал с процентами, – сказал мистер Мосс, – но мне так не повезло с шерстью в прошлом году, а тут еще хозяйка моя прихворнула, все и пошло не как у людей.
– Да уж, – проворчал мистер Талливер, – у нас вечно все не как у людей; пустой мешок прямо стоять не будет.
– Ну, я не знаю, в чем вы можете меня упрекнуть, мистер Талливер, – запротестовал мистер Мосс, – ни один поденщик так не работает, как я.
– А что с того толку? – резко возразил мистер Талливер. – Женится человек без гроша за душой, а с одного приданого ферму не поставишь. Я был против этого с первого дня; да разве вы, вы оба, меня слушали? А я не могу больше дожидаться своих денег, я сам должен пять сотенных миссис Глегг, а тут еще на Тома потратиться придется; мне и так концы с концами не свести, даже коли я сполна получу, что мне причитается. Вы должны пораскинуть мозгами – как вернуть мне триста фунтов.
– Ну, ежели вы к этому вели, – отозвался мистер Мосс, безучастно глядя в одну точку, – лучше нам все пустить с молотка и покончить разом; мне придется продать весь скот до последней головы, чтобы расплатиться с вами и с лендлордом.
Кто станет спорить, что от бедных родственников – одна досада? Что до нас, лучше бы их совсем не было на свете; к тому же почти всегда они сами во всем виноваты. Мистер Талливер дошел в своем раздражении до такого накала, что ему уже ничего не стоило, поднимаясь с места, сердито сказать:
– Ну, делайте что хотите. У меня нет денег для каждого встречного и поперечного. Я должен заботиться о собственных делах и о собственной семье. Не могу я больше дожидаться своих денег, извольте-ка раздобыть их, да поскорей.
С этими словами мистер Талливер, круто повернувшись, вышел из беседки и, не оглядываясь на мистера Мосса, направился к кухонной двери дома, где старший сын Мосса держал под уздцы его лошадь и ждала миссис Мосс. Ее недоумение и тревогу не могло
