украшавшие башку создания, добавляли картине сюрреалистичности. Я уже совсем собрался ринуться в последний и решительный, но, видно, не судьба была пули той испробовать. В дело вступил настоящий мастер своего дела. Причем вступил уже без дураков. Тивас наставил на уродище палец, шепотнул что-то тихо и гулко. В сторону чудища шустренько полетел радужный шарик. Смешной такой. На мыльный похожий. Долетел и, несмотря на поток воздуха, рвущийся из мощной грудной клетки, мягонько проник в разверстую пасть. И там, негромко хлопнув, расцветил отверстый зев неяркой многоцветной вспышкой. Скотинка перестала реветь и мотать башкой. Остолбенела. А потом... Казалось, плоть исчезает, оставляя лишь шкуру, которая подалась в одном месте, в другом, и вдруг рухнула, проваливаясь в себя. И быстренько превратилась в кучку праха с лежащими в ней стрелой и мечом. Тивас тихонько дунул, и прах исчез. Совсем.
Глава 4
Запор мягко отодвинулся, без всякого физического участия, дверь распахнулась, и в нее, держа мечи наготове, протиснулись двое крутоплечих ребят. Я бы принял их за представителей Ледяной Гвардии, но их испятнанные золотыми блямбами панцири были не серебристого, а синего, даже густо-синего цвета.
– Цвет мудрости, – подсказал Саин.
Значит, подтянулись ученые, то есть коллеги Сергея Идонговича. И действительно, между первых двух появился третий. Не столь богато вооруженный, но с активно прущим наружу боевым прошлым. Высокий, широкий, костистый, с узкой, как рашпиль, физиономией, состоящей из одних узлов и изломов. Причем одна сторона диковато-красивого лица изуродована ударом. Моргенштерна, что ли? Но поправлять лицо дяденька не стал. Для лучшего воздействия на подследственных, надо полагать. Одет мужчина был в такую же хламиду, как и Тивас, но посох его выглядел гораздо богаче. Кипенно-белый, с большим алым камнем в навершии, богато украшенный серебряной насечкой, разноцветьем камней, упрятанный понизу в кованый наконечник, он мог быть использован и как оружие в крайней ситуации. Но потому как посох выглядел целым, похоже, до пиковых моментов у мага дело не доходило. А если и доходило... В отличие от Тиваса, свое оружие он под мантией не прятал. С левой стороны к черной ткани одежды приклеился длинный кавалерийский палаш со сложной чашкой гарды. Литье тонкое, изящное, но со следами затертых зарубин. Кожа, покрывающая рукоятку, потертая, прихватистая.
Маг тяжело оглядел помещение, каждого из нас осмотрел. Представился.
– Охранный Маг Бираг Пегий. Волшба здесь творилась запретная, некромантная, для существа живого противная, – низким голосом проговорил он. Повел хрящеватым носом. – Ныне же сущности той мерзостной следов не чувствую. Кто пояснит случившееся? – слегка возвысил голос.
Боюсь, что никто из присутствующих, кроме Тиваса, конечно, реальных объяснений случившемуся дать не мог. А он молчал, напряженно глядя на место дематериализации скандальной свинюшки.
Несмотря на царившее в помещении напряженное молчание, выпутавшийся
