– налетев сзади, он полоснул её когтями по спине. Вскрикнув, она остановилась, а Морен успел вскочить на ноги и крепче сжать меч. Но вместо того чтобы продолжить нападать, Яга подняла визг:
– Что за дрянь?!
Морен сразу понял, о чём она, – ядовитый для проклятых дым чертополоха жёг глаза и лёгкие. Морен и сам чувствовал, как бегут слёзы по щекам, и видеть из-за них и боли становилось всё тяжелее. Поэтому он так не любил эту траву. Но Яге было куда тяжелее: дым жёг ещё и открытые раны, слизистые, а значит, и зубастую пасть на её груди. Достав из-за спины оставшиеся стебли, Морен щёлкнул над ними пальцами – сухие, они тут же вспыхнули, – и едкий дым заполнил комнату, заставив его закашляться.
Взвыв, Яга метнулась к люку. Не в силах ждать, она раздробила дверцу, пытаясь скорее выбраться. Кинув траву на пол, в воду, Морен бросился к ней и в три шага оказался рядом, со стороны слепого глаза. Широко замахнулся и одним рубящим ударом завершил бой.
Верхняя половина тела проклятой отделилась от нижней, шмякнувшись об пол. Нижние конечности так и остались в разломанном люке, но Яга всё ещё была жива. Она отползала к стене, таща по полу остатки тела, и скулила от боли.
Морен уже почти ничего не видел – глаза слезились, – и приходилось прилагать усилия, чтобы разглядеть хоть что-то. Схватив со стола первую попавшуюся кружку, он вылил её содержимое в очаг, потушив его. И только после этого пошёл к Яге. Та уже добралась до угла, забилась в него и перевернулась на спину, чтобы видеть Скитальца.
– Зачем? – плаксиво, надрывая голос, взвыла Яга. – Зачем ты убиваешь таких, как ты?!
– Я не такой, как ты.
Голос Морена тоже хрипел – растения, что он использовал, травили и его. Взмахнув мечом, он отсёк Яге голову, прекратив вой.
Дышать после жжёного чертополоха было чертовски тяжело. Куцик сидел на единственном открытом окне, Морен распахнул остальные. Прошёлся по комнате, внимательно всё осматривая и по ходу собирая свои вещи. Открыл все двери и ставни, сорвал полотно, чтобы утренний свет ворвался в комнаты, но так и не нашёл каморки, чердака или какой-нибудь потайной ход. Ни одного угла, где Яга могла бы держать живого мальчика, а детских вещей в её запасах хранилось предостаточно – Морен не смог бы сказать точно, кому они принадлежали.
Когда он вернулся в гостевую, Куцик опустился к нему на плечо и прокричал голосом Матвея:
– Если с Вадюшей что-то случится!
– Я знаю, – шепнул Морен.
Взгляд его упал на обеденный стол. Подойдя к нему, он взял из миски несколько пирожков и разломал их. Все они были с мясом, но мелко рубленным. Одну из чаш доверху наполняли чёрные ягоды красавки, блины и каша его не интересовали. Зато в самом центре стоял большой глиняный горшок с половником. Морен заглянул в него: мясная похлёбка со щавелем и грибами. Опустив половник на самое дно, он зачерпнул гущу, поднял её на поверхность и замер.
Яга сварила похлёбку на детских рёбрышках.
