пришли! Можно подумать, после суда не напрощались!
– Попрощаться? – машинально переспросила Лика, наблюдая за выплескивающимся из глаз родственников горем. – Разве кого-то будут казнить?
– Ну что ты, глупая, казнь – дело серьезное! Нет, этих только заклеймят, но они для всех все равно что умрут.
– Почему?
– Потому что это грех, общаться с клеймеными!
Глаза у Лики чуть не выпрыгнули из орбит.
– Но ведь ты же общаешься с Ташем! Даже работаешь на него! Значит, ты тоже грешишь!
Дорминда нехотя повернулась к ней.
– Ты знаешь грех, худший, чем неблагодарность?
Не понимая, что она от нее хочет, Лика неуверенно покачала головой.
– Нет.
– Вот и я не знаю. Когда Таш купил в Закорючке дом, многие не хотели, чтобы среди нас жил изгой, все грозились поджечь. Тогда он пообещал, что нас никто не будет трогать. И правда, за все время нас ограбили всего один раз, да и то не местные. На следующий день этих воров нашли мертвыми прямо у ворот дома, который они ограбили. Они лежали там вместе с награбленным. На другой день после этого я пришла к Ташу и предложила помощь по хозяйству, потому что в ограбленном доме жила моя дочь. Да, я грешу, когда общаюсь с ним, но согрешила бы еще больше, если бы не попыталась отблагодарить. Теперь понимаешь?
– Теперь понимаю.
– Ничего ты не понимаешь, глупая! Изгой может заставить согрешить, даже если сделает тебе добро! От них вообще лучше держаться подальше!
В этот момент два монаха у дверей храма затрубили в длинные трубы, и из боковых ворот вышла целая процессия. Небольшую цепочку прикованных друг к другу одной длинной цепью преступников сопровождала охрана, одетый в красное палач и жрец в черных просторных одеяниях.
Толпа зашумела, задвигалась и приготовилась к зрелищу. Скованных цепью будущих изгоев заставили подняться на небольшое возвышение, где храмовые служки уже развели костерок в большой железной чашке. Жрец торжественно прочитал над огнем молитву, и действие началось. Достав из папки первую бумагу, он назвал имя и навстречу ему вышел один преступников. Жрец громко зачитал, в чем заключалось его вина (украл курицу), взял поднесенную служкой печать и шлепнул ему на внутреннюю сторону предплечья, посередине между локтем и запястьем. Охранники сняли с него цепи и отпустили.
– И все? – почему-то шепотом спросила Лика. – Теперь он – изгой? Всего лишь за курицу?
– Да нет же, глупая! – зашипела на нее Дорминда. – Это временное клеймо за мелкое преступление!
– А он тоже умрет для своих родственников?
– Да всего лишь на год! Он отработает свою вину в храме! Смотри дальше!
Дальше было еще несколько временных клейм за мелкие проступки. А потом голос жреца изменился, и толпа снова зашевелилась в предвкушении. Прозвучало женское имя, и вперед вытолкнули совсем молоденькую девчонку с ребенком
