склянкой с мазью, а потом решительно потянул одеяло вниз, чтобы открыть ее спину. Она ойкнула, но осталась сидеть как сидела. Таш убрал волосы со спины, как будто невзначай проведя пальцами по ее шее. Родинка, о которой говорил ему Заген, обнаружилась у самого основания шеи и действительно была похожа скорее на татуировку, чем на родинку, и тем не менее Таш мог бы поклясться, что это родинка.
Мазь у Загена и правда была хорошая. Большинство ран уже покрылось коркой, и воспалений нигде не было видно.
– Теперь ногу давай, – сказал Таш, закончив со спиной.
– Ногу? – удивилась она. – Какую ногу? Зачем?
– Ту ногу, которую ты браслетом натерла.
– А, ну да.
Рил выпростала из-под одеяла левую ногу. Рана на ней была, но она уже почти затянулась. Таш стал мазать ногу, стараясь не смотреть на рабыню, мучительно покрасневшую от смущения. Ее нога выглядела в его руках как игрушка. Не удержавшись, он провел пальцами по подошве. Рил от неожиданности дернулась, а потом расхохоталась.
– Щекотно! – И вырвала ногу из его рук, тут же упрятав ее под одеяло.
Таш посмотрел, как она смеется, и понял, что пропал. От смеха она хорошела неимоверно. Непрошеный жар, возникший в груди, волной прокатился по телу, отчего он на секунду почувствовал себя беспомощным. Это было странно, и Таш замер, не зная, как на это реагировать.
Заметив, что он не смеется, Рил смутилась и замолчала. Ее хозяин сделал над собой усилие и отвернулся. Потом встал с пола и направился к стоящему в углу сундуку. Вытащив из него одну из своих рубах, он бросил ее на кровать.
– Надевай пока это, потом куплю что-нибудь. Ты есть хочешь?
Она кивнула.
– Хочу.
– Пойду поищу. – И Таш направился к дверям, но Рил окликнула его.
– Господин Таш! А можно задать вам вопрос?
Он остановился.
– Ну?
Она с отчаянием посмотрела на него.
– Что вы собираетесь со мной делать?
Он пожал плечами.
– Да ничего. Живи, да и все. Будешь помогать моей служанке. Продавать, кому попало, я тебя не буду, а захочешь замуж выйти – держать не стану. Приданое дам и присмотрю, чтоб не обижали. Еще вопросы есть?
Вопросы были.
– А разве рабыня может выйти замуж? – с безмерным удивлением спросила Рил.
– Это же Ольрия! Здесь может.
И, оставив свою рабыню размышлять о странностях ольрийской жизни, Таш направился на кухню. Последние два года у него была служанка, и он совсем отвык от готовки, хотя раньше обслуживал себя сам. Но теперь он то ли все забыл, то ли у Дорминды были иные принципы ведения хозяйства, но найти поесть было невозможно. Его улов был беден. Кроме куска вареного мяса, хлеба, яблок и кувшина кваса, он ничего не нашел. Он сложил все это на тарелку, надеясь, что Дорминда скоро появится и не даст им умереть с голоду, и пошел обратно. Он не знал, чем кормил ее Какон, но только Рил обрадовалась даже такой еде. Правда, съела она, на взгляд Таша, совсем немного. Так, поклевала чуть-чуть, а после этого ее стало клонить в сон.
