сюда каждый вечер, я решил, что ей нужно оказать теплый прием, перед тем как она будет принимать других.
Моншармен попросил объяснить, и Ришар сообщил ему, что недавно решил взять свою консьержку, которой он всецело доверял, на место мамаши Жири.
– Кстати, насчет мадам Жири, – заметил Моншармен. – Ты знаешь, что она собирается подать на тебя жалобу?
– Кому? Призраку?
Призрак! Моншармен уже почти забыл о нем. Впрочем, этот таинственный персонаж ничем не напоминал о себе господам директорам.
Неожиданно дверь ложи распахнулась и вбежал испуганный заведующий постановочной частью.
– Что такое? – хором спросили его директора, не ожидавшие увидеть его здесь в подобное время.
– Дело в том, что друзья Кристины Даэ устроили заговор против Карлотты. Она в ярости.
– Что это еще за история? – нахмурившись, сказал Ришар.
Но в этот момент поднялся занавес, и началась сцена гулянья; директор сделал заведующему знак удалиться. Когда тот исчез, Моншармен наклонился к Ришару:
– Так, значит, у Даэ есть друзья?
– Да, – ответил Ришар и указал взглядом на одну из лож первого яруса; там сидели только двое.
– И кто же? Граф де Шаньи?
– Да, он и рекомендовал ее мне столь настойчиво, что если бы я не знал, что он друг Сорелли…
– Смотри-ка… – прошептал Моншармен. – А кто тогда этот бледный юноша рядом с ним?
– Его брат, виконт.
– Ему было бы лучше пойти прилечь, у него такой больной вид.
На сцене раздавалось веселое пение. Музыка опьянения. Торжество бокалов.
Всем нам нужно пить вино
Только дружно, умно!
Круг наш тесен, есть у нас
Много песен про запас!
Студенты, горожане, солдаты, девицы и матроны весело кружились перед кабачком с вывеской, изображавшей Бахуса. Появился Зибель.
Кристина Даэ была прелестна в одежде травести. Ее свежесть и меланхоличная грация очаровывали с первого взгляда. Сторонники Карлотты приготовились к тому, что вот-вот раздастся восторженная овация, которая сообщит им о намерениях ее друзей. Впрочем, эта овация была бы совершенно не к месту. Однако этого не случилось.
Напротив, когда на сцену вышла Маргарита и спела всего лишь две строчки из своей партии во втором акте:
Ах нет, нет! Мне будет слишком много в том чести.
Не блещу я красою и потому не стою рыцарской руки, —
Карлотту встретили оглушительными криками «браво!». Это было настолько неуместно и неожиданно, что зрители, не посвященные в тайну, недоуменно переглянулись; однако и этот акт прошел спокойно. Тогда все решили: «Значит, скандал уж точно разразится в следующем акте». Некоторые, очевидно лучше информированные, утверждали, что весь тарарам случится во время исполнения баллады о Фульском короле, и поспешили к входу для держателей абонементов предупредить Карлотту.
В антракте
