за бывшим диктатором. Он раза два прошелся вдоль форума, беседовал с друзьями, слегка смеясь. А потом направил шаги к своему дому.
Нервное волнение охватило толпу. Так это правда! Вот он, страшный Сулла, один, без охраны, идет, как частный человек, к своему дому. В задних рядах послышался сдавленный ропот. Сквозь толпу протискался молодой человек. Неуверенным тоном начал он бранить «счастливого». Тот будто не слышал и, не торопясь, шел к дому. Юноша набрался храбрости и пошел за ним следом, осыпая его бранью.
Вдруг Сулла обернулся к нему лицом. Толпа так и застыла.
С брезгливой гримасой Сулла сказал своим друзьям, указывая пальцем на юношу:
– Неприличие этого мальчишки будет причиной того, что другие диктаторы, которые последуют за Корнелием Суллой, не будут отказываться от власти.
Он повернулся и скрылся в дверях своего дома.
На заводах и в мастерских Древнего Рима (начало I века до P.X.)
В. Дьяков
Кто желает видеть дары всех морей и стран, произведения труда и эллинов и варваров, тому, по мнению древних, либо надо объехать весь свет, либо побывать в Риме, взглянуть на Тибр: «Это самый щедрый и самый крупный покупатель товаров всего мира!» И в самом деле, даже ночью из тумана над Тибром непрерывной вереницей выплывали силуэты многочисленных плотов, рыбачьих лодок, речных барок и кораблей, подходивших разгружаться к каменной пристани под Авентином. Всю ночь по широким лестницам от берега к громадным Семпрониевым складам и торговым рядам с колоннами цепью тянулись усталые крючники и носильщики, тащившие бесконечные кули с мукой и солью, глиняные бочонки с винами, соленьями и консервами, тюки разноцветной шерсти и различные, бережно запакованные в связки, диковинные товары заморских стран. Тяжелые телеги, парой или четверкой, скрипя своими сплошными, без спиц колесами, спешили доставить на тут же близко лежавшие дворы лесные и каменные материалы, длиннейшие бревна и доски, привезенные с Кипра, из Фракии, Африки, громадный глыбы местного камня, а то и ценного мрамора из Северной Этрурии или даже с далеких островов и берегов Эгейского моря. В воздухе висели пыль и грохот, песни рабочих, крики и брань извозчиков, приказчиков, таможенных сборщиков и ночной стражи, которая под утро разгоняла запоздалые повозки с кладью, так как с наступлением дня запрещалось всякое конное движение по улицам города. А корабли, разгрузившись, уходили пустыми в обратный путь, ибо Рим много покупал на свои войной и ростовщичеством добытые деньги, но ничего не продавал взамен.
Римская гончарная печь
Однако в окрестностях города, вдоль всегда людных и шумных дорог, например дороги в Остию, Эмилиевой, Соляной и пр., по которым то и дело катились набитые пассажирами общественные крытые повозки и частные экипажи, все же можно было встретить сумрачные здания крепостных помещичьих заводов и мастерских. Только они работали не для вывоза, а для удовлетворения потребностей самого
