спросил я.
– Тото?
– Мне показалось, что вы с ним…
– Ты не ошибся. Только ради бога, я же не могу одна, без никого. А ты, можешь?
– Я могу. Но как видишь…
Ни о чем меня не спрашивая, Эстер принесла мне виски. В большом стакане. Виски был темный, не какой попало. Подавая мне пример, она сделала хороший глоток, поморщилась, отдала стакан мне и, глядя на меня своим призрачным взглядом, сбросила на пол платье. Она предстала передо мной совершенно обнаженной. Ни пушка, ни перышка. Не считая, конечно, волос на голове.
У нее была прекрасная зрелая фигура. Острые плечи, грудь совсем небольшая, ассиметричная и приподнятая, с крупными сосками, а стан не такой узкий, каким казался в платье.
Она не испытывала ни капли скованности и, глядя на меня с улыбкой, давала мне как следует рассмотреть себя.
– Я схожу в душ?
– Не нужно. От тебя пахнет вареньем… Айвовым, – добавил я.
– Почему айвовым?
Она приблизилась вплотную, обвила руками мою шею.
– Ты не хочешь родить ребеночка?
– Прямо здесь? Сейчас?
– А что? Мы оба бездетные.
– Эстер, я же не еврей.
– А ты что-то имеешь против? – спросила она, расстегивая на мне рубашку.
– Зачем разводить метисов?
– Если б тебя услышали мои родственники, они б тебя убили. Но ты прав.
– Они по-другому думают?
– Им можно так думать, тебе нельзя.
Разглядывая меня помутневшим взглядом, она прильнула ко мне своим горячим мокрым ртом.
Оказавшись довольно непривередливой в своих плотских пристрастиях, чем она меня, конечно, удивляла, Эстер будоражила во мне уже не плоть, а какую-то физиологическую алчность, от которой у меня ныли не только скулы. Ни разу за это время она даже не пикнула, только тихо, едва слышимо постанывала на протяжении всех наших терпеливых утех.
И затем я уже не мог уснуть, чего раньше со мной никогда не случалось. В начале седьмого, будучи не в состоянии сомкнуть глаз, я встал, бесшумно собрался и уехал…
В тот же день примерно в полдень мне позвонил Тото. Я не сразу узнал его голос. Он собирался отправить курьера с рукописью, хотел выяснить, в какие часы можно застать меня дома.
Я спросил, что за рукопись. Тото заверил, что Эстер заверила его, что и я, в свой черед, заверил ее… Словом, речь шла о вчерашнем разговоре за ужином, похожем на заговор. Я предложил завезти и оставить пакет консьержу, который жил на первом этаже, правда, визиты принимал, будто уважающий себя директор, исключительно в рабочие часы…
С Эстер мне удалось поговорить по телефону уже поздно вечером. Занижая голос до горьковатого, как шоколад, контральто и выдерживая многозначительные паузы, вчерашняя развратница вежливо поинтересовалась, не слишком ли разбитый у меня получился день после «короткой» ночи, не заболел ли я вообще. Вчера ей показалось (в постели?), что я простужен.
