меня на год и на три соответственно.
Сестры Коннорс слушали лучшую музыку, носили лучшую одежду – обязательно с ремнями и шляпками. В тот день они надели высоченные полосатые котелки, словно из сказки доктора Сьюза; сказали, что купили их в самом модном магазине Лос-Анджелеса, на Мелроуз-авеню. Не знаю, врали они или нет. На тот момент юг страны ограничивался для меня Оклендом, где находился мой парусный лагерь.
Подвыпившие родители играли в дартс во дворе, а мне понадобилось вернуться в дом, где ждала кола (пить ее можно было только по праздникам). Но по пути на кухню до меня донеслись голоса: Энни и Эмили что-то обсуждали.
Они сидели перед компьютером, глядя в экран.
– Ну что, ты «ЭверКвест» включать собираешься? – спросила Энни.
– Я нашла кое-что поинтереснее, – ответила Эмили, открывая знакомый сайт. Они меня не замечали, но из-за дверей кухни мне открывался прекрасный вид на экран – и на юзнетовскую новостную группу.
Энни наклонилась поближе.
– А что такое «альт точка байнарис точка геймс»?
– Сообщество игроков, – ответила Эмили, с видом знатока стуча по клавишам.
– А что значит «байнарис»?
– Тише.
– У вас есть картинки с Зельдой?
– Нет.
– С танцующим младенцем?
– Просто смотри. – Эмили прикрыла рот сестры ладонью и нажала пробел.
На экране появилось видео – отрывок из документального фильма о диких животных. Диктор зачитывал текст: что-то об императорских дятлах.
– И что, мы будем слушать про тупых дятлов? Пойдем лучше на улицу. Люк Миллиган пришел, – сказала Энни, дергая сестру за рукав.
– Люк Миллиган – полный придурок. Пытался облапать Нину на химии.
– Серьезно? – Энни явно расстроилась.
– Да. И вообще, это не просто дятлы, – сказала Эмили.
– В смысле?
– Посмотри, сколько их. Штук пятьдесят, не меньше.
– Ага, и что? Они большие, в этом дело?
– Большие, да, но не суть. Фильм сняли в 1989 году, а императорских дятлов никто не видел с 1956-го.
– Ого. – Энни придвинулась поближе к экрану. – Но тогда почему…
– «Кролики», – сказала Эмили и выключила компьютер.
– Кролики? – Энни завороженно уставилась на нее.
И я тоже.
В том, как она произнесла это слово – «Кролики», – было что-то секретное, тайное; так взрослые говорят о том, что не способны понять дети.
Эмили огляделась, проверяя, не подслушивают ли их, но меня закрывала дверь кухни. Она перешла на шепот:
– Это такая игра.
Энни посмотрела на тень дятла, замершую на экране.
– Какая?
– В которую я буду играть, – спокойно ответила Энни.
– А
