ничего такого не знала.
– Так знай! И о себе уже подумай, дура!
* * *
Этот разговор вскипятил мои чувства.
Я не могла писать.
Не могла пялиться в монитор.
На улице шёл сильный дождь.
Я шагнула из-под подъездного козырька в самую гущу ливневых струй. И сразу почувствовала озноб.
Небесная вода, не по-летнему холодная, неласково окатило тело снаружи, принеся с собой ощутимое облегчение.
Однако в груди полыхало.
Я, словно тлеющая головёшка, на которую туристы хлобыстнули воды, чтоб затушить лесной костёр, оставалась гореть изнутри.
Видел Бог, я не жаждала облегчить свою участь за счёт тяжелобольного ребёнка.
Напротив.
Разговор с корректоршей расположил меня к Володе со всей широтой души милосердной русской женщины. Я его пожалела.
Я вдруг внезапно поняла, что жалость выше, тоньше, благороднее любви. И там, где любовь покорно «сложит лапки», простое человеческое сострадание, воспрянув духом, сделает невозможное.
Я приняла решение, что мне нужно многое обсудить с Володей.
А главное – что происходит с Владом.
И если Верины сведения о том, что он болен смертельно, безоговорочно подтвердятся, то я задам контрольный вопрос: когда?
* * *
Влад умер скоро.
Полгода спустя.
В пригородной электричке.
Мы хотели вдвоём погулять по зимнему лесу. Воздух был влажный, как будто бы в комьях: то пустой, то рыхлый. Такие смутные тёплые дни случаются в марте.
Но шёл декабрь.
И мы не усидели дома. Нарушив запрет Володи (он был тогда в Москве) не совать нос дальше детской дворовой площадки – рванули за город.
Там, в пышно наряженном хвойном лесу, находилась конюшня. И можно было покататься верхом на лошадке, предварительно накормив её морковкой, яблоком или кусочком хлеба.
Втайне от всех я часто возила сюда мальчишку. Узнай Володя, что я это делаю, он бы, наверно, «истёр меня в порошок».
Владу вредил не только стресс, но даже слабенькое волнение.
Однако у меня была своя метода Владова оздоровления. Я, бывшая лыжница, жилистая и вёрткая, верила в могущество самоисцеления.
«Было бы желание жить», – твердила я с отчаянной надеждой. И терпеливо учила Влада радоваться жизни, впуская в неё чудеса. А для этого нужно было покидать квартиру.
Влад был мне благодарен.
* * *
В то утро Влад надел тёмный старенький свитерок.
– Это что у тебя в руках? – спросила я его, подкатывая рукава. Мальчишке приходилось покупать одежду на много размеров больше, чтоб уместить его большое сердце.
