сидел и ждал Марининого звонка.
Но мне позвонил Бурылов.
* * *
– Привет, Тетерев, – сказал он мне. – Как живёшь?
Я вздрогнул.
– Где Марина? – торопливо перебил его я.
– Маринка? Это она попросила меня тебе позвонить. Не жди её. Она не приедет, – с лёгкой ироничной расслабленностью сообщил мне Бурылов.
– Что с ней? Она заболела? – почти кричал я в телефонную трубку.
– Ну, Тетерев… успокойся, – с усмешкой в голосе советовал Бурылов. – Её здоровье в порядке… Впрочем, ты знаешь, её сегодня тошнило. Беременный токсикоз, знаешь ли, не шутка.
– О чём ты? – не сразу понял я.
– Я говорю о том, что мы с Мариной ждём ребёнка, – хладнокровно резанул мне словами по сердцу победитель Бурылов.
– Но ты жениться хотел… Марина мне говорила… – что-то противно-невнятное промямлил я.
– Хотел. На Марине, – резко осёк меня Бурылов. – А ты крал её у меня. Много лет крал.
– Но она любила меня, – достал я «козырь из рукава». – Я это видел.
– В том-то и дело, что видел, – всё-таки снизив накал презрения в голосе, чуть тише произнёс Бурылов. – Но только когда по телефону с человеком говоришь – его не видишь… Неужто Маринку не знаешь? Пока ты с ней рядом – она тебя любит. Сама себе верит…
Чуть отдалился – она уже не твоя…
Маринка «лила тебе в уши сироп», а сама была со мной.
Рассказать, каково мне было?
Я ведь всё про вас знал.
А ты не знал ничего. Счастливый…
По телефону ты не мог уличить Маринку. В твоём распоряжении были только слова. А что такое слова? Звуки! Пустые звуки… Маринка водила тебя за нос. А ты хоть бы хны… Верил! А знаешь, почему? Потому что ты… ты… просто глухая тетеря!
* * *
«Я не верю словам», – сказал себе я.
И оглох на четыре дня, вырубив имплант под самый ноль.
Я лежал и думал о том, почему Бог дал людям возможность говорить неправду?
Почему мы не общаемся азбукой Морзе?
Что отстучал – то принял.
«А, может быть, потому, – размышлял я, – чтобы у отца и матери глухой тетери была возможность превратить своего ребёнка хотя бы в тетерева? Ведь они явно лгали мне, когда говорили, что я такой, как все».
* * *
Я повысил звук импланта.
Купил дом и золотистого ретривера. Пусть будут.
Потом приволок ствол огромного дерева, чтобы вырезать из него девушку.
Начал работу.
Вот только с лицом случилась загвоздка. Кроме Маринкиного – я ни одного женского лица толком не помнил.
А Маринкино видеть не хотел. Щенка довольно.
* * *
Однако однажды я встретил девушку Таню.
И сразу
