ологии.
Меня заинтересовала биография писателя: откуда он родом, почему обладает такой поразительной глубинной внутренней силой и темпераментом? От знакомых библиотекарей я узнал, что рода он крестьянского, любовь к природе и к книгам перешла от отца-инженера. Сам Онегов окончил не только Московский авиационный институт, но и биологический факультет Московского государственного университета. Восемь лет работал начальником лаборатории по обеспечению надежности сложных систем автоматического регулирования. Но судьба инженера-ракетчика его не устраивала, тянуло на природу, в тайгу, к птицам. Поддавшись душевным устремлениям, он оставил работу и ушел с другом путешествовать по архангельской тайге. Прошел пешком почти весь русский Север. Нашел самую дальнюю лесную деревушку, в которой остался жить, два года там рыбачил, охотился и, конечно же, занимался литературным трудом. Там же, в Каргополе, встретил свою будущую супругу биолога Галину Алексеевну (её тоже влекли путешествия и краеведческие экспедиции).
Но больше всего о писателе рассказала его книга «Я живу в заонежской тайге». Только в одном из её очерков – «Резкие мужики» – я наткнулся на несколько предложений, говорящих о рождении писательской любви к природе. Онегов писал: «Отец был энергетиком, одним из первых советских энергетиков, последователей и строителей по плану ГОЭЛРО. Он строил станции, монтировал заводы, тянул линии передач, но где-то внутри себя оставил недоступные ему тогда удочки, охоту, птиц и зверей. Я воспользовался этим наследством. Я пришел к птицам…»
Онегов внимательно изучает леса Заонежья. Знание места он называет для себя знанием карты. Изучение обычаев лесных охотников становится нормой. Первые очерки в книге «Оканчивалось лето», «Первая тропа», «Карта» дают читателю общее представление о природе Севера, об озерах, на которых рыбачит автор, о людях, с которыми он знакомится, об избушке, в которой необходимо прожить определенное время. Наблюдательный взгляд писателя позволяет делать тонкие лирические описания: «Вода в озере была легкой и прозрачной, в ней не было запаха прелого листа и торфа. Такая вода могла обещать много рыбы».
В очерках изобилие народных примет. «Радуга высокая и крутая обычно предвещает хорошую погоду, предвещает день без дождя. Низкая и пологая радуга, с трудом поднявшаяся над лесом, может обещать ненастье. Когда радуга, даже не очень высокая, появляется после дождя, смело жди хорошего, ясного вечера».
Очевидный залог творческой удачи писателя – исследовательский научный труд обретает черты художественной прозы, в которой перед читателем появляется не просто свидетельство очевидца, но оживающий под пером автора мир деревенских людей и их обычаев, воскресший аромат таинственных лесов и озер. Вместе с Онеговым читатель верит в то, что у каждого лесного озера есть свой характер. «Цвет воды, берега и даже солнце, уходящее по вечерам за бахрому елей, у каждого озера были только свои». Писатель жадно пьет воду. Разный и собственный вкус её – не результат внушения. «Если ручей пробирался к озеру среди еловых корней, то вкус его воды напоминал ягоду черники. Такую воду можно было согреть на костре и пить вместо чая. Запах черники переходил от ручья и к озеру, куда впадал ручей, и тогда озерная вода тоже хранила память о ягоде елового острова. Если ручей приходил к своему озеру через моховое болото, то озеро могло напомнить тебе о красных огоньках брусники».
С прочтением каждого нового очерка я получал открытый урок профессионального мастерства, истового, самозабвенного служения природе. Онегов учил меня не только наблюдать, но и жить в лесу, слышать «шепот остывающих углей», запоминать рецепт приготовления «сухой щуки, предварительно выжаренной в молоке». Очерки способствовали пробуждению интереса к изучению тайн природы.
Онегов – писатель высокой экологической культуры. Его миром была живая природа. Ею он жил, о ней думал, тосковал, переживал, писал, и тем самым воспитывал в читателях трепетное отношение к братьям меньшим. «Я учился быть тишиной, учился во многом ограничивать себя, и на эти старания животные ответили мне своим доверием. Первыми около моей избушки поселились белые трясогузки». К птицам присоединились потом белки, росомахи, медведи. Со всеми было налажено благополучное негласное сотрудничество. Не обошлось в жизни писателя-отшельника без общения с верными друзьями-собаками. Он подтверждает их бескорыстную верность. В одном из очерков пишет, как знакомый охотник был ранен медведем, и, теряя сознание от ран, послал собаку к людям. Та побежала за помощью в деревню. По дороге на неё напали волки – случилась схватка. «О её накале рассказало людям месиво снега и крови, а об исходе битвы поведали две туши волков с разорванными глотками». Собака ползком добралась до людей. Кажется, на этом всё и закончилось – охотник был спасен. Но, оказывается, собака считала просьбу хозяина не до конца выполненной, она поползла обратно, теряя бинты, доложить человеку, что всё сделала.
Второй книгой Анатолия Онегова, потрясшей моё воображение, стала «Карельская тропка». Она вышла в издательстве «Мысль» большим тиражом – 65 тысяч экземпляров. Вновь я узнаю, что для писателя дикая природа – важная
