как обычно, провел его у Анны. Он с ядовитым удовольствием бросал вызов городским сплетням.
Угостив его кофе, она прокомментировала его необычное молчание:
– В чем дело? Неужели кто-то еще сплетничает о нас?
Он покачал головой:
– Нет, просто я наслаждаюсь знакомством с аппаратной медициной. Забавно, – продолжал он с иронией, – возиться с пробирками и основным обменом веществ, когда, приложив ухо к груди пациента, я могу за две минуты определить, чем он болен.
Она пристально посмотрела на него:
– Не принижай значение оружия современной медицины, Дункан.
Его вдруг прорвало.
– Все шесть недель это росло во мне! Я хочу работать руками, а не с помощью приборов – они парализуют профессию. Врачи, для кого главное деньги, – это только половина проблемы. Другая половина заключается в том, что врачи при нашей нынешней системе лишаются качеств, которые действительно имеют значение. Больше не нужно быть личностью, обладать даром внушать веру, уметь ставить реальный диагноз. Врачам ничего не позволено делать самостоятельно. Для этого есть медсестры, нянечки или приборы, которые сами все сделают. Прямо сейчас в моей палате умирает человек, потому что никто не может увидеть истину за лесом диаграмм, графиков, расчетов и анализов!
В ее холодном молчании чувствовалось неодобрение.
– Тебе самое время применить научный подход к своей работе.
– И отказаться от чисто человеческого подхода? – огрызнулся он в ответ.
– А почему бы и нет? Когда продвинешься в патанатомии, то обнаружишь, что от него мало толку…
Запнувшись, он пристально посмотрел на нее.
Она ответила ему таким же пристальным взглядом.
– Ты прекрасно знаешь, что мы собираемся объединиться. Мне действительно понадобится опытный патологоанатом для исследования нейромышечной координации.
– Твоя научная работа, – сказал он.
– Скажем, наша работа. Не забывай, что ты связан со мной определенными обязательствами. – Она загадочно улыбнулась ему и сменила тему. – А теперь расслабься. Я сыграю тебе что-нибудь из Баха.
Она не разрешила его проблему. Она создала новую.
Он попрощался раньше, чем истек его свободный час, и сразу же вернулся в палату. Возле кровати № 7 он остановился.
Пациент, Уолтерс, парень двадцати двух лет, был в плачевном состоянии – губы пересохли, глаза затуманились, дыхание поверхностное и затрудненное. В приглушенном освещении морщины на лбу нахмуренного Дункана стали еще глубже. Он просунул руку под больничную рубашку пациента, ощутив, благодаря своему тайному дару, что именно творится под вздымающимися ребрами.
Обернувшись, он подозвал медсестру:
– Для начала мне нужна ширма, сестра. Принесете ее?
Через пять минут она вернулась с ширмой. Ее сопровождали медсестра и два стажера с тележкой, на которой был аппарат для анализа крови
