широкими шагами вошёл в комнату. Дверь беззвучно закрылась за его спиной. Перед ним в кресле с высокой спинкой, обитом всё тем же материалом, сидел Ошаспель.
Все пришельцы выглядели одинаково: высокие, худые, с лицом сорокалетнего мужчины, гладко выбритым, с коротко подстриженными волосами. Все носили тёмно-бордовые пиджаки на чёрную рубашку без галстука и чёрные брюки. Эмоции никак не проявлялись в их речи и мимике – по крайней мере Кэнто ни разу таковых не заметил. Они казались Кэнто машинами: ему было удобно так представлять их себе. Другие игроки рассказывали, будто бы видели смеющегося Ошаспеля, но Кэнто не мог в это поверить и считал рассказы выдумкой.
Ошаспель сидел неподвижно и смотрел на него. «Что это, если не машина?» – подумал Кэнто, садясь в такое же, как у пришельца, кресло. Круглый стол между ними был ярко освещён, посередине лежала колода карт. В ней было больше шестнадцати, нужных для Игры – Кэнто не знал точное число. К тому же колоды различались: судя по рассказам игроков, существовало несколько тысяч разных карт. Однако всех интересовали только два рисунка: чёрный круг и такой же круг, будто разрезанный ударом кэса-гири23 на две половины. Целый круг означал удачу, половины – неудачу.
– Мы готовы начать Игру? – задал Ошаспель обычный вопрос. Голос его был похож на голос диктора новостей: подчёркнуто правильное произношение, токийский акцент.
– Да, – ответил Кэнто и впился взглядом в колоду.
Ошаспель закрыл глаза. Как только веки его сомкнулись, карты колоды взлетели над столом и тут же упали вниз, заняв свои места: четыре ряда по четыре. Лишние карты пропали. Это происходило так быстро, что невозможно было уследить за движением даже одной карты: что-то мелькало в воздухе над столом, пропадало – и вот перед тобой шестнадцать карт, шестнадцать узких тёмно-серых прямоугольников с тонкой серебряной линией вдоль края и диагональной полоской в центре. Один человек из Фукусимы как-то сказал Кэнто, что будто бы увидел рисунки карт, когда те зависли над столом. После этого Кэнто бросал дома обычные игральные карты на стол, моргая глазами и тренируясь быстро замечать рисунок. «Этот парень наврал, – утвердился в своём мнении Кэнто, когда карты легли перед ним. – Невозможно ничего увидеть».
Кэнто старался быть спокойным, сосредоточенным на удаче, но хотя в голове его как будто сложилась желанная атмосфера, тело Кэнто вело себя так, как ведёт себя тело человека при большом волнении, при угрозе жизни: руки становились ватными и тяжёлыми, сердце часто билось, становилось жарко, на лбу выступали капли пота. Кэнто сжал зубы и протянул вперёд правую руку. Он задержал её над ближним к себе четвёртым рядом, затем передвинул вперёд и вправо и прикоснулся к третьей карте второго ряда – угловой карте «внутреннего квадрата» (так называли игроки четыре центральные карты). Кэнто убрал руку, и карта, поднявшись и сделав мгновенное движение в воздухе, перевернулась.
Чёрный
Кэса-гири – диагональный удар мечом сверху вниз в упражнениях тамэсигири.
