strong> Глебовна – секретарь.
Соусов – служащий.
Анна Гавриловна – хозяйка комнаты.
Варя Лыткина – ее племянница.
Попов, Людмила, Барышев, Лукин – спортсмены
Комментатор.
Ассистентка.
Режиссер.
Киноактриса – партнерша Казимирова.
Рыжий хиппи.
Маня.
Спортсмены, массовка, журналисты, хиппи.
Часть первая
Неподвижность
Еще до открытия занавеса возникает мелодия. Сначала слышен солирующий голос:
Смотрят все во все глаза,
Взрослые и дети,
А он несется, как гроза,
На мотоциклете.
И хор подхватывает:
И что ему препятствия?
Препятствия – ерунда.
Он не остановится
Пред ними никогда.
На стадионе. Трибуны. Две четы – Казимировы и Каратыгины. Периодически доносится глуховатый дробный звук – бьют по мячу. Милицейская трель судейского свистка. Мажорный свист зрителей. Неясные крики «ы-ы-ло!».
Каратыгин (полный мужчина, в светлой шляпе, в светлом костюме, с веером в руках). Ну вот… Ну скажите… Ну что это, право?
Казимиров (ему примерно сорок пять, нервен, подвижен, с обильной проседью). Павел Аркадьевич, это игра, в игре все возможно.
Каратыгин (обмахиваясь веером). Невыносимо душно. Я понимаю, что это игра, но в игре необходима разумность. Это не радует глаз.
Казимиров. Но вы посмотрите, как он ловко бьет по мячу.
Каратыгин. Где ж ловко? Где ловко?.. Никакого изящества. Никакой, простите, этакой… грации. Валерьян Сергеевич, вы меня удивляете.
Вера Юрьевна Казимирова (худенькая, черненькая женщина, одних лет с мужем. Держится напряженно). В самом деле, ты вечно споришь.
Каратыгин. Ну вот, ну видите, он опять не попал. Воля ваша, я этого не понимаю. Вы привели нас, вы утверждали, что мы увидим нечто прекрасное…
Казимиров. Павел Аркадьевич, взгляните вокруг – на эти цвета, на эти краски…
Каратыгин (обмахиваясь веером). Ах, мой друг, вы эмпиричны.
Казимиров. Ведь это парад молодости и красоты…
Вера. Ну вот, ты опять споришь, опять…
Нина Михайловна (пухлая женщина, с выпуклыми, всегда удивленными глазами). Да, мой друг, Павел Аркадьевич прав. В этом футболе совсем нет мысли.
Казимиров. Нина Михайловна, если бы вы прочитали специальную литературу…
Каратыгин. Согласен, я не специалист, но, смею думать, довольно быстро схватываю суть дела. Вы говорите – парад молодости и красоты…
Казимиров (с достоинством). Не отрекаюсь.
Каратыгин. Тогда объясните, что ж тут красивого?
Казимиров. А красоту объяснить нельзя.
Каратыгин. Простите, родной, это отговорки. Это всего лишь фигура умолчания. И вот этот игрок… Он вовсе не молод. Более того, он лыс.
Голос. Ему на пенсию пора!
Нина. Вот вам глас народа!
Вера (мужу, хлопая в ладоши). Валерьян Сергеевич, ты побит. Ты побит по всем статьям.
Казимиров (с досадой). Чему ж ты радуешься, я не понимаю…
Вера. Я не радуюсь, я объективна.
Каратыгин. Лысый человек выбегает в трусах… Воля ваша, это нелепо…
Голос. Крой его, папаша, он – за лиловых!
Каратыгин (с неудовольствием). Однако почему он заговаривает с незнакомым? Ну и местечко…
Казимиров. Павел Аркадьевич, здесь нет незнакомых. Сто тысяч человек, сто тысяч миров становятся единым организмом.
Каратыгин. Ну вот, ну право… вы опять за свое… Какая-то странная нивелировка.
Нина. А эти дикие крики: «На, мыло!» Зачем тут мыло? Что тут с ним делать?
