камень. Цвета он был, сколько она могла разглядеть при огне, красновато-бурого, с одной стороны чуть сужался, а с другой имел небольшую плавную выемку. И для камня он был слишком легким, но что это, Снефрид не поняла сразу.
«Это дивокамень, – сама собой явилась мысль. – Твоей тетки, только ты не догадалась его взять из ее ларя».
– Что у тебя там – нашла на берегу? – Кетиль Пожар вытянул шею, заглядывая к ней в ладонь.
– Да, нашла… камень красивый… – пробормотала Снефрид.
– Давай, шевелись, Орм, сейчас дождь хлынет! – кричал кто-то кому-то возле дома. – Сам будешь весь мокрый спать!
Значит, здесь дождь не шел, отметила Снефрид. А в сотне шагов отсюда – лил стеной.
Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Что же это было? К кому она попала, с кем говорила? Не приснился ли ей этот старик, так много о ней знающий, и его старуха, и две пары сыновей – два Хравна и два Ульва?
Но дивокамень по-прежнему лежал у нее в ладони, она ощущала его гладкую прохладу, способную усмирять страдания и оберегать жизнь. Говорят, из дивокамней и составлено то знаменитое ожерелье Фрейи. Значит, старуха, кто бы она ни была, желает ей удачи на пути неистово влюбленной Фрейи…
– Э, да это ворон!
Услышав над собой хриплый, усталый голос Асварда, Снефрид подняла тяжелую голову. Все тело затекло. Долгую ночь она пыталась спать сидя, скорчившись на своем месте ниже сидения кормчего на корме и привалившись к Мьёлль. Давным-давно рассвело, но это не означало наступления утра; глаза слипались, виски ломило, все суставы болели, и к тому же перед рассветом сильно похолодало. Разве что волнение на море улеглось, но на смену ему явился густой туман. Холодный, промозглый, он залезал под толстый плащ и чепчик, кончик носа у Снефрид застыл, руки и ноги оледенели. Но даже подвигаться в тесноте корабля было нельзя, приходилось терпеть, сжавшись в комок.
Вчерашним ранним утром три Асвардовых корабля покинули безымянный островок, который Снефрид про себя называла островом Старика. Чтобы не потерять дивокамень, она в тот же вечер при помощи льняного лоскута пришила его к своему запасному поясу, сотканному из простой белой шерсти, и спрятала в ларь. О своем приключении она не обмолвилась ни словом. Утром она отважилась, пока вещи переносили из гостевого дома к кораблям, снова дойти до скалы; разумеется, никакой хижины из кривоватых сосновых стволов на другой стороне острова не оказалось. Окажись она там, Снефрид удивилась бы сильнее. Исчезновение же хижины со всеми шестью обитателями подкрепило и догадки Снефрид, и намерение помалкивать об этом.
Когда отходили от Старикова острова, дул попутный ветер, а волны были такой величины, что на большом корабле, как Асвардов «Соболь», их можно было не замечать. Предстоял долгий переход через открытое море, когда до наступления ночи не получится достичь суши. Ближайшие острова в восточном направлении лежали вблизи противоположного берега, и увидеть их предстояло лишь на рассвете следующего дня,
