опустив голову и топая большими ногами. Им так не терпелось отведать бананов, которые мы для них принесли, что они буквально набросились на нас, толкались, лезли на колени. Вблизи такахе выглядели еще великолепнее, чем я думал; зеленоватое золото и пурпур их шелковистого оперения ярко блестели в солнечных лучах. Душа ликовала от сознания, что живые такахе суетятся у наших ног и едят из рук, совсем как домашняя птица. Мог ли я подумать, что меня ожидает еще бо́льшая радость.
В одном конце участка стоял большой птичник в виде полумесяца. Мы были настолько увлечены такахе, что я не обратил особенного внимания на эту постройку, только заглянул внутрь мимоходом.
Там лежали прутья и пучки травы, больше я ничего не заметил и решил, что птичник пустует. А может, его построили для такахе, когда те были поменьше? С трудом отделавшись от бесцеремонных птиц, которые были убеждены, что у меня где-то еще спрятаны бананы, я спросил об этом Брайена.
– Нет, это какапориум, – с гордостью в голосе ответил Брайен.
– Что такое какапориум? – осторожно осведомился я.
– Это такое место, – объяснил Брайен, внимательно глядя на мое лицо, – где держат какапо.
Слова Брайена подействовали на меня так, как если бы он объявил, что у него есть полная конюшня разноцветных единорогов. Ведь какапо не только одна из самых редких, но и одна из самых своеобразных птиц Новой Зеландии, и хотя я мечтал увидеть какапо, мне это казалось несбыточным.
– Не хотите ли вы сказать, – продолжал я, – что у вас в птичнике есть какапо и вы до сих пор об этом молчали?
– Вот именно, – ухмыльнулся Брайен. – Сюрприз.
– Ведите меня к нему, – потребовал я, дрожа от нетерпения. – Ведите меня к нему немедленно.
Довольный моей бурной реакцией, Брайен отворил калитку птичника, и мы вошли. В углу стоял деревянный ящик, накрытый большой охапкой сухого вереска. Мы подошли, осторожно раздвинули вереск, и я увидел глядящие на меня с расстояния около полуметра глаза доподлинного, живого какапо.
Какапо еще называют совиным попугаем – очень меткое название, потому что он так похож на сову, что даже опытному орнитологу простительно ошибиться с первого взгляда. Он крупный, крупнее сипухи; оперение очень красивое, дымчатого серовато-зеленого цвета с черными крапинами. «Лицо» широкое и плоское, как у совы, с огромными темными глазами.
Обитатель ящика смотрел на меня свирепо, точно престарелый полковник, которого разбудил в клубе пьяный младший офицер. Помимо своеобразной внешности, у какапо есть еще две особенности. Во-первых, он редко летает, да и то очень неуклюже, чаще же всего совсем не по-попугаичьи бегает по земле; во-вторых, он ведет ночной образ жизни. На воле какапо во время своих ночных экскурсий протаптывают в траве маленькие тропинки, и сверху местность, где они обитают, кажется сплошь исчерченной пересекающимися проселками.
Пока мы снимали сердитую птицу, Брайен рассказал, что
