речушки.
Ночью разведчики нашли броды, через которые могли пройти танки.
Насторожило брошенное комбатом вскользь «отрезать могут». Что же это? Окружение? Дальше и думать страшно. Не хотелось даже в мыслях упоминать жуткое слово «плен».
Что происходило на соседних участках фронта, ни комбату, ни тем более радисту не было известно. Продвижение в направлении Харькова продолжалось.
20 мая во время очередной атаки, снова началась массированный налёт врага.
Горели «тридцатьчетвёрки», но пока держались КВ. И тут враг применил тяжёлые бомбы.
Танк комбата давно уже был в боевой линии батальона, в самом её центре. Управлять, следуя за боевыми порядкам, можно батальоном, ну а когда от батальона осталась рота, смысл в таком управлении терялся.
Увидев первые мощные разрывы, комбат сказал:
– Дело плохо. Я летом сорок первого с такими бомбами встречался под Минском.
Буквально на глазах бомба разорвалась рядом с шедшим правее комбатовского танком КВ. Он был в сотне метров. Но взрыв был такой силы, что даже в танке, в шлемофоне заложило уши. Грохот от разрыва бомбы усилился ещё более мощным грохотом.
– Э-эх! – воскликнул комбат. – Боекомплект детонировал. Всё… Всем ребятам… Жаль…
Пройдут годы, и будут опубликованы самые различные свидетельства о тех страшных днях, а среди них письмо капитана танковых войск вермахта Эрнста-Александра Паулюса, сына в то время генерал-полковника, а впоследствии фельдмаршала Паулюса. Получивший тяжелейшие ранения в тех боях немецкий капитан рассказывал отцу:
«Русское командование совершенно не умеет грамотно использовать танки. Один пленный советский офицер-танкист рассказывал… Когда Тимошенко наблюдал атаку своих танков и видел, что немецкий артогонь буквально рвёт их в куски, он только сказал: «Это ужасно!» Затем повернулся и покинул поле боя».
Конечно, обобщение сделано в духе немчуры. Не всё русское – или на то время правильнее советское командование – не умело использовать танки. Те, кто хотел использовать правильно это грозное оружие, учились этому, а вот факты из сорок первого года, когда на Украине под чутким руководством Жукова в течение недели было утрачено около трёх тысяч танков, или когда под Минском под чутким руководством Павлова погиб мощный 6-й механизированный корпус, в составе которого было свыше тысячи танков, причём более половины уже новых образцов, или опять же под чутким руководством уже Тимошенко под Смоленском были загублены 5-й и 7-й мехкорпуса, увы, заставляют поверить в то, что писал сын фельдмаршала, осознавшего всю низость и мерзость гитлеровского режима и перешедшего на сторону будущей Германии, которую уже в годы тяжелейшей войны планировал воссоздать Сталин, заявлявший: «Гитлеры приходит и уходят, а немецкий народ остаётся!»
Конечно, рядовые красноармейцы, сержанты, да и командиры, состоявшие в званиях, уже через несколько месяцев ставших офицерскими, многое видели, многое понимали, а недоумение по поводу вот этаких жестокосердных наблюдателей,
