и письменного материала. Все это вместе дает группе товарищей, проведших год борьбы в непосредственной совместной работе с Евгенией Богдановной Бош, основание предпослать данной книге несколько слов, которые, как им думается, будут нелишними для освещения обстановки, в которой ей пришлось работать и бороться, для обрисовки самого образа ее, как революционера, политического борца и партийного деятеля, и для понимания ее роли в революции и в партии, уяснения места, которое она занимала.
Силы революции на Украине в начале 1917 года были до крайности слабы. Партия большевиков вышла из подполья с очень немногочисленными силами, сама же обстановка мало благоприятствовала быстрому обрастанию новыми кадрами в этой промышленно отсталой, сравнительно с остальными частями старой России, области. Лишь на крайнем востоке имелось сплоченное рабочее население и тем самым – предпосылка для существования большевистской организации. Во всей остальной Украине существовали объединенные с.-д. организации, где большевики довольно мирно уживались с разными оттенками меньшевиков, вплоть до оборонцев. Но и в самих большевистских организациях, поскольку они существовали самостоятельно, не видно было твердой, определенной линии. Что же касается уяснения себе специальной украинской обстановки, то дело в наших организациях обстояло из рук вон плохо.
Уйдя с головой в борьбу с меньшевиками за влияние в рабочих массах, сильные организации Харькова, Екатеринослава и других центров промышленной части Украины склонны были недооценивать значение и силу национального фактора, тесно связанного с крестьянским вопросом, и дальше провозглашения голой формулы: «право наций на самоопределение», не шли. Это пренебрежение к столь важным вопросам довольно забавно смешивалось с очень пессимистической оценкой перспектив революции и возможности вовлечь в нее украинское крестьянство, что приводило к стремлению парторганизаций обособить Донецко-Криворожский район, как не украинский, предоставив три четверти Украины своей судьбе или, что то же, – передать ее в руки украинской мелкобуржуазной контрреволюции. Внести ясность в положение, в оценку его со стороны партии, выработать единую линию, – являлось неотложной задачей, и в роли инициатора но этому вопросу выступает не кто иной, как товарищ Бош. Организацией Окружного Комитета, который она создала и активнейшим участником которого она являлась, распространением его влияния на юго-западный фронт, до сих пор бывший целиком под влиянием соглашателей, российских и украинских, – было положено начало объединению партийной линии, которое на Всеукраинской партконференции в декабре получило свое завершение созданием Краевого партобъединения. Такое объединение было крайне необходимо, так как без помощи пролетарских районов нечего было рассчитывать на успех в остальной части Украины, а, наоборот, можно было легко предвидеть, что предоставленная сама себе мелкобуржуазная стихия, окрепнув и войдя во вкус власти, без труда захлестнула бы и соседние пролетарские островки.
Каким же было общее положение?
На Украине, в частности в ее земледельческой части, в Правобережье и примыкающих Черниговской и Полтавской губерниях, революция с самого начала натолкнулась на противника, которого в северной и центральной части бывшей России налицо не имелось. В России против революции выступала крупная империалистическая буржуазия и, находящаяся в плену ее идеологии, честно и добросовестно выполнявшая ее задания, мелкая буржуазия, получившая свое выражение в керенщине. Последняя поневоле должна была оперировать в своей агитации демагогическими понятиями и словами из старого лексикона, вроде: «родина», «отечество» и пр., давно навязшими в зубах и никого не согревающими, даже когда к ним прибавляли эпитеты: «свободная», «социалистическая».
Другое дело – на Украине. Там февральские дни развязали силы молодой украинской буржуазии, выступившей с новыми лозунгами, по наружности очень радикальными, создавая новые, еще не изжитые иллюзии, пользуясь новой фразеологией, как всякое молодое движение. Крупная буржуазия, конечно, отнюдь не отсутствовавшая, совершенно не появлялась открыто на политической арене. Ее роль целиком выполнялась украинскими соглашателями-националистами. В своей борьбе с центральной властью за влияние на массы они поневоле принуждены были дать этим массам больше, чем считала необходимым давать керенщина. Выразилось это и в решении аграрного вопроса – правда, не таком радикальном, как нашей партией, но по внешности с ним схожем – еще задолго до созыва Учредительного Собрания. Сказалось это в вопросах войны и мира, строения армии, сказалось, наконец, в конструкции власти, совершенно не знавшей периодов Гучков – Милюков и коалиционного правительства, а с самого начала представлявшей собой подобие пресловутого лево-эсеровского «однородно-социалистического». Все это не только давало успех перед массами, но, поскольку мы в российском масштабе шли тогда об руку с левыми эсерами, – еще очень долго сбивало с толку даже многих товарищей из рядов нашей же партии, приучало считать Центральную Раду чуть не близким но духу союзником, с которым можно столковаться, или неопасным противником, с которым, если понадобится, можно без всякого труда расправиться.
Таким
