style="font-size:15px;"> – Да куда там медведь, – не мог не влезть в разговор Борька. – Им и кучи дерьма хватит, чтобы обделаться со страха.
– Хорош трепаться, герои, – одёрнул юмористов капитан, принимая из моих рук солдатскую каску и, вполне удовлетворённый её состоянием, тут же стал наполнять сферу уже нарезанными грибами.
Пропуская мимо ушей беззлобные шутки развеселившейся братвы, я отозвал Михалыча в сторону, где поведал ему о нашей жуткой находке. Тот тут же позвал Лысого и попросил меня ещё раз повторить рассказ про всё увиденное.
Весь последующий час мы втроём пытались выстроить логичные версии сегодняшних находок и их связь с нашим появлением здесь, но как ни пытались, к общему знаменателю так и не пришли. Одно было ясно, череп и оторванная по локоть рука, а так же лакированный ботинок оказались рядом совсем не случайно. Из чего следовал вывод, остров наш не так уж не посещаем. А если ко всему этому приплюсовать медведя, уже отведавшего человеческой плоти, то командировка эта в любой момент могла стать для каждого из нас, без преувеличения последней точкой его жизни. И как показало время, это был далеко не пустой звон.
Поздним вечером, опустошив самодельными ложками котелок пресной грибницы и запив всё это двумя порциями кисловатого чая из брусники и черничного листа, братва дружно оккупировала хорошо прогретую хижину и, проболтав до полуночи, крепко уснула. Оставшись в одиночестве, я добросовестно, как и полагается дежурному, продолжил поддерживать костёр, не давая остыть разложенным вокруг него камням. Мысли о тех несчастных, что нашли здесь свою страшную кончину, словно заноза, не давали мне расслабиться. Наверно, кто-то может посчитать меня конкретным трусом, пусть так, но я бы очень хотел посмотреть на его рожу, предложи ему хоть на одну ночь поменять свою благоустроенную квартиру на этот, окружённый водой кусок суши, в близком соседстве с медведем людоедом.
В том, что зверь постоянно следит за поселившимися на его острове людьми, можно было не сомневаться: это на все сто процентов вписывалось в характер и повадки каждого из косолапых.
Погруженный в эти невесёлые думы, невольно вслушиваясь в мерный шум раскачиваемых ветром деревьев, я, само собой, довольно остро реагировал на каждый скрип и шорох, что доносился из окружающего меня мрака чащи.
Между тем ночь полностью вступила в свои права. Освещения от нашего источника тепла и света хватало максимум метра на два-три по сторонам, не больше. Конечно, распалить пламя ярче было делом одной минуты, но тогда моему сменщику пришлось бы снова идти за дровами в лес и на ощупь искать их там, а это, при наличии опасного соседа вполне могло приравниваться к самоубийству.
Психологически готовый ко всему, я все же невольно вздрогнул, когда прямо за хижиной вновь что-то громко хрустнуло. Выхватив из костра горящий сосновый сук, рывком поднимаюсь на ноги и, вращая головой, в очередной раз пытаюсь вырвать из ночи хоть какие-то тревожные знаки. Однако вековой
