все в большие города уехали, тут только и остаётся, что пить.
– Живём бедно, но на жизнь не жалуемся, – подхватил второй. – На всех ведь хорошей жизни не хватит. У нас вот такая доля. Ты не бойся, тебя тут никто не тронет. Выглядит наше захолустье так себе, но люди у нас хорошие, все друг друга знают и, когда надо, помогают. Это вот среди небоскрёбов, там, в этих мегаполисах, всякого достаточно. Обдерут до нитки, даже трусов не оставят. А у нас люди простые.
Я только высадился в этом городке, и первое, что предложили мне местные жители, – это покинуть его скорей. Они даже помогли мне в этом. Позже выяснилось, что машина у Горбатого сломалась, и он приехал на мотоцикле с люлькой. Я вроде уехал из лагеря просветлённых и думал, что теперь при знакомстве с людьми буду узнавать их имена. Но нет. Я встретил Горбатого на мотоцикле с люлькой.
Он соответствовал своему прозвищу: за рулём он сидел выставив голову вперёд, на его горб можно было смело посадить ещё кого-нибудь. Перед отъездом он жадно испил напиток, ранее предложенный мне, покряхтел, протянул мне каску, сказав при этом: «Главное – безопасность», и мы рванули.
Я сидел в люльке, крепко обняв рюкзак. Мотоцикл мчал по побитым временем улицам, мимо потрёпанных зданий. Мы сделали остановку возле маленького магазинчика, откуда Горбатый вышел с бутылкой «Три семёрки». Он доверил её мне и на протяжении всей поездки я протягивал ему бутыль в открытом виде, а он прикладывался к ней, не отрывая взгляда от дороги.
Мы приехали на железнодорожную станцию, где Горбатый пытался договориться со своим знакомым машинистом, чтобы тот посадил меня на поезд. Но смена у машиниста закончилась, и он уже собирался отправиться в «удивительный мир» пьянства.
Мы стояли за гаражами. Машинист и Горбатый курили и по очереди распивали «Три семёрки».
– Наконец-то отпуск, – сказал машинист, – эх, забухаю.
Выпить он был не дурак (с его слов), но на работе ни разу себе этого не позволял. Как только у него выпадали выходные, он тут же проваливался в алкогольную бездну, из которой, кстати, вовремя мог мастерски выбраться. Всё это он рассказал мне за те несколько минут, что мы провели за гаражами. Докурив, он поправил фуражку и сказал:
– Пойдём, посадим тебя на поезд.
Знакомый Горбатого смог договориться с другим машинистом, который буксировал несколько пустых вагонов. В одном из них поселился я. Пассажирские купе были опечатаны, поэтому я разместился в купе проводника. Электричества не было, и я питался холодными консервами и сухой вермишелью быстрого приготовления.
Меня пришёл навестить помощник машиниста и, увидев, что я засыпаю куриную приправу в «бомж-пакет», спустя пару минут принёс кипяток и две тарелки, в которых я заварил лапшу.
– Вся жизнь мелькает за окном, – рассуждал он, сидя рядом со мной. – Я вот уже пять лет работаю и столько всего повидал, но вот ощутить так и не смог. Всё слишком быстро. Люди, города – всё это остаётся позади, стоит мне приблизиться.
