поэтому кореец, даже если он принял христианство, все равно остается немного буддистом. А европеец, даже если он исповедует буддизм или стал преданным марксистом, все равно остается немного христианином. Он рассматривает новые вероучительные идеи через призму христианской традиции, в которой был воспитан, через национальную культуру общества, в котором родился и в котором сформировался как личность.
Европеец, даже отдавая себя новому вероучению, старается разложить все его ценности и постулаты по христианским «полочкам», которые остались в его сознании с детства. Эти «полочки» передаются из поколения в поколение. И даже если содержание этих «полочек» меняется, что во многом зависит от времени, жизненного опыта или последующего окружения, их структура остается неизменной. Неудивительно, что многие из тех, кто живет сейчас в России, на постсоветском пространстве или в Восточной Европе, еще недавно были не только свидетелями, но и участниками паломничеств к мощам коммунистических героев (желающие могут и сейчас поклониться нетленному, благодаря бальзамированию, телу Ленина), мы слушали проповеди агитаторов или политинформацию в красном уголке (помню, что в армии это действо происходило обязательно в воскресенье), проходили период оглашения, перед тем как стать коммунистами и на всю жизнь принять учение троицы Маркса – Энгельса – Ленина.
Учитывая все это, рассматривать появление нового вероучения, претендующего на масштаб истинной религии, невозможно в отрыве от истории общества, его принимающего. Во что верили эти люди раньше? Во что верили их родители? Каких традиций они придерживались? Какие праздники праздновали?
Становление христианства невозможно понять без изучения религии и традиций иудеев, без понимания роли фарисейства и античной философии. Ислам не состоялся бы без истории Авраама и политеизма Аравийского полуострова времен пророка Мухаммеда. А для понимания буддизма нужно изучить атмосферу жизненного пути Сиддхартхи Гаутамы, а также период развития ведической религии и кризис брахманизма. Марксизм зародился на территории, где большинство придерживалось этики протестантизма, но распространился и адаптировался в обществах, культура которых определяет роль личности и индивидуализма как малозначимую.
Несмотря на то что существующие мировые религии объединяют под своей сенью миллиарды людей по всему миру, это не исключает появление новых учений, которые, пользуясь стратегией предшественников, могли бы стать с ними на один уровень, предложив миллионам и миллиардам ищущих и страждущих ответы на все их вопросы, на которые уже не способны ответить другие.
Могли ли жители Иерусалима, требующие от Пилата распять Иисуса Христа, представить, что христианство станет самой многочисленной религией на ближайшие две тысячи лет? Могли ли многобожники Мекки, вынудившие пророка Мухаммеда бежать в Медину, подумать, что их город станет центром религии, около двух миллиардов последователей которой будут распространены
