style="font-size:15px;"> «Оно все еще бьется».
Я пытаюсь осмыслить звук, вглядеться во тьму туда, где может биться сердце. Но ничего не вижу.
«Не прячься, Лу. Овладей своей болью. Используй ее».
Лу. Знакомое слово, как выдох при смехе. Вдох перед прыжком, вскрик, когда вместо прыжка ты взлетаешь. Это вздох облегчения, раздражения, разочарования. Это вопль гнева и крик страсти. Это… я. Я вовсе не тьма. Я нечто совершенно иное. И этот голос – мой.
«Ну вот, – говорит он – говорю я – с нескрываемым облегчением. – Наконец-то».
Однако я осознаю не только это и резко выгибаюсь, отталкиваясь от сокрушительной черноты. Она отвечает тем же – и теперь это уже не просто тьма, а нечто разумное. Разумное и коварное. Неправильное. Чужеродное. Его не должно быть здесь – уж не знаю, где именно, – потому что это место… оно тоже принадлежит мне. Как и мое сердцебиение. Как и мое имя. Хотя я вновь выгибаюсь, испытывая свою силу, расширяясь все дальше, вперед, вперед и вперед, я встречаю только железное сопротивление.
Тьма непреклонна, как камень.
Игра в вопросы
Лу кончиками пальцев скользила по моей ноге в такт ритмичному дыханию остальных. С каждым вдохом она скользила вверх, с выдохом переворачивала руку и тыльной стороной ладони вела вниз. Сквозь щели в церкви свистел ветер, от чего по рукам у меня бежали мурашки. Я сидел неподвижно, от ее прикосновений сердце колотилось где-то в горле. Я напряженно ждал. Разумеется, Лу заскользила пальцами все выше и выше, к бедру, медленно соблазняя меня, но я перехватил ее за запястье и накрыл ладонью ее руку. Чтобы остановить.
При виде ладони Лу в моей что-то чуждое забурлило у меня в крови. Я должен был ощутить желание, напряжение от знакомого голода, жар, в который меня бросало от ее прикосновений. Но в животе все сжалось… и чувство это было совсем иным. Чужеродным. Неправильным.
Полчаса назад все легли спать, меня же охватил страх. Когда Бо заснул последним, оставив нас с Лу наедине, страх лишь усилился.
Откашлявшись, я сжал ее пальцы. Выдавил улыбку. Поцеловал ее ладонь.
– Нужно рано вставать. Освободить кошмара и уйти из Фе Томб. Нам придется еще несколько дней провести в дороге.
Это прозвучало как отговорка.
Так оно и было.
Из горла Лу вырвался низкий звук. С тех пор как мы покинули Цезарин, она больше не повязывала ленту на шею. Мой взгляд упал на ее шрам. Он заживал, но все еще был неровным и покрасневшим. Она погладила его рукой.
– А как освободить кошмара?
– Может, получится образумить его. Уговорить вернуться в лес.
– А если не получится?
– Мы можем только предупредить его о толпе, – вздохнул я. – Заставить его что-то делать мы не можем.
– А если он решит сожрать толпу? Если, предупредив его, мы дадим ему такую возможность?
– Не решит, – ответил я твердо.
Лу изучала меня с едва заметной улыбкой.
– А ты привязался к нам,
