упрямо молчал. Голос выдал бы его, и потому он манил рукой. Слишком смуглой и крупной для старушки.
– Эй, – один из скренорцев обошёл Велгу и направился к чародею. – Ты! Лицо смотреть.
Грач попятился, скренорец схватил его за платок.
– Лицо!
И чародей выкинул руку, с пальцев сорвались искры, полетели прямо в лицо скринорца. Он закричал, уронил топор, закрываясь руками.
– Хи-ить![1]
Грач скинул платок. Он остался в платье нянюшки, закрутился на месте. И искры – золотые искры заклятий полетели с его пальцев.
Велга пригнулась, завизжала. И слышно стало, как в доме поднялся крик.
Она упала на землю. А над её головой засверкал огонь и полетели искры.
– Стой, сука!
Велгу схватили за ворот и, точно кутёнка, протащили мимо костра. Она визжала, вырывалась, но в чужих руках казалась лёгкой, как пушинка. Её встряхнули, вздёрнули вверх.
– Чародей! – закричал Инглайв. – Я перережу ей горло! Слышишь?
Грач взъерошенный, в огромных одеждах нянюшки, в пёстром платке, оскалился. И пламя костра придало его лицу ещё больше уродства. Глаза горели золотом. Бес. Бес.
Велга завыла от ужаса, и Инглайв ударил её по губам.
– Заткнись, сука, – прошипел он, снова встряхивая её за шиворот, приставил нож к её горлу. – А ты, чародей, вали отсюда. Не знаю, что ты на хрен задумал, но лучше не связывайся со мной.
Во дворце нарастал шум.
– Тревога! – раздалось из распахнутого окна. – Тревога! Скренорцы…
И слышно было, как десятки пар ног затопали по тёмным ступеням. Зажглись огни.
От страха трясло. Но помощь уже спешила. К ней спешила. Скорее.
Медленно Грач обходил костёр. Он остановился у скренорца с обожжённым лицом. Тот выхватил нож, замахнулся в слепой ярости.
– Убью, – зарычал он по-скренорски.
И Грач взмахнул руками. Огонь из костра поднялся, точно саван, схватил скренорца за руки и утянул к себе. Тот вырывался, выл, кричал. Но чародей даже не оглянулся. Он не отводил взгляда от Инглайва.
А нож в руке Инглайва дрогнул, и Велга пискнула, когда почувствовала, как остриё коснулось её шеи.
– Это ты, скренорец, – рот Грача растянулся в белозубой улыбке, – лучше отпусти господицу Велгу. Не тронь её.
– С этой сукой я могу делать что пожелаю. Ты мне не указ. Уходи, если хочешь жить. Даже прощу тебе его, – он мотнул головой в сторону сожжённого заживо.
Тот откатился от костра, и головешки разлетелись по земле.
Тёмные глаза чародея бегали из стороны в сторону.
Он не решался, гадал, как лучше поступить, когда дверь снова распахнулась и на крыльцо вылетел Данилко. В руках кухонный топорик. Лицо испуганное, как у ребёнка.
– Велга!
А за ним – гридни отца. Они вывались толпой, и Инглайв с Велгой в руках попятился.
– Тревога! –
Дерьмо (
